Александр Ванярх - Перестройка

Оксана гладила курчавые его волосы, а он и впрямь, подчиняясь ее страстному шепоту, тихо и спокойно уснул.

Глава девятая

Виктор Иванович нервничал. Он, медленно перекатываясь и опираясь на большую палку-дубину встал и, простонав от боли, заковылял вниз во двор.

«И куда это она запропастилась? — думал он. — Ну, день-два у Ивана, денька два у Оксаны — от силы неделя, а уже восьмой день, как нет, хотя бы телефон у кого был. И даже адреса Оксаны у меня нет. Дать телеграмму Ивану? Зачем парня тревожить, может она сегодня и приедет?»

— Виктор Иванович, слышали, по радио передавали? — обратилась к нему соседка-татарка, когда он сидел уже на срубе колодца.

— Не слушаю я это радио, брехня все, только и слышно: «ускорение», «перестройка»...

— Чего — «брехня», уже почитай неделю передают: автобус, ехавший из Симферополя, сгорел, ищут — кто ехал в нем. Риты Ивановны-то давно нет.

— Ты что? Сдурела? Да и почему она должна была ехать из Симферополя, она вернется из Джанкоя, зачем ей кругаля давать? — Виктор заволновался и, еще больше согнувшись, поплелся на веранду, с большим трудом преодолевая каждую ступеньку.

— Да что вы, Виктор Иванович, я же просто так ляпнула.

— Вот-вот, ляпнула, — пробурчал Виктор, поднимаясь по ступенькам. Подошел к телефону, постоял, постоял и поднять трубку не решился, — нет, схожу-ка я сам в милицию, заодно разомнусь.

Было раннее утро, татарка вывела своих коз и теперь возвращалась со стороны речки.

— И куда же вы такой собрались?

— В милицию схожу, мало ли чего.

— Так позвонить можно, чего идти-то, пойдемте домой, пойдемте, а я сама и позвоню, раз вам боязно.

Вернулись, Зульфия набрала номер милиции:

— Извините, вот у нас женщина уехала и до сих пор не вернулась. Рита Ивановна, а фамилия...

— Исаева, — подсказал Виктор.

— Исаева, Исаева. Куда направили? Голодаевка? Какая Голодаевка?

Виктор выхватил трубку.

— Я брат Риты Ивановны. Что вы только что женщине говорили?

— А то, что мы уже неделю назад отправили запрос в Голодаевку. На месте аварии найдена сумка с документами на имя Исаевой Риты Ивановны, уроженки Голодаевки Ростовской области и прописанной там же. Сумка у нас, нужно прийти для подтверждения. Алло! Алло, вы, что же молчите?

У Виктора потемнело в глазах, он, судорожно глотая воздух, бросив трубку, стал медленно опускаться на колени, потом попытался опереться на руки, но они подвернулись и громадное тело сибиряка неуклюже грохнулось на пол.

— Воды, воды, нашатырь, Зария! — не своим голосом закричала татарка, выскочив на веранду, но во дворе никого не было. Зульфия схватила кружку воды и брызнула из нее на мертвенно бледное лицо Виктора. Тот вздрогнул и начал дышать.

— Скорая! — кричала в трубку телефона татарка, — мужчине плохо, Октябрьская 119, миленькая, побыстрей, я одна, хорошо — попробую. — Бросив трубку, Зульфия наклонилась к Виктору и, взяв за руку, стала искать пульс, ничего не найдя, выбежала во двор и стала звать сестру. Сбежались все, кто услышал ее испуганные крики.

— Что случилось?!

— Говорят, Виктор Иванович умирает!

— Такой мужик был. Как же это?

— Почему — «был», просто сознание потерял, вот Зария нашатырь несет.

После нашатырного спирта Виктор открыл глаза.

Подъехала «скорая».

— Вынесите его на веранду!

— Да кто же вынесет такую громадину?

— Тогда отойдите!

Сделали укол, привели в сознание.

— Вы все понимаете, больной, где вы?

— Дома, что же это я? — Виктор попытался встать, но врач остановила его.

— Полежите пока так, сделаем ЭКГ, только потом.

— Неудобно же доктор вот так, на полу.

— Удобно, удобно, пока двигаться нельзя.

Люди вышли из комнаты на веранду и стали негромко обсуждать происшедшее:

— Как же она там оказалась?

— Передавали уже несколько раз, что установлены личности только трех человек. Говорят, девочка пяти лет жива, осталась, утром ее один шофер увидел на дороге.

— И как только уцелела!

— Да, и передали, что уже в сознании в больнице лежит.

— За водителя сказали, что двое детей остались, молодой еще.

— Может, пьяный был?

— А кто теперь узнает, все сгорело. Если б девочку не нашли — и не узнали бы.

— Говорят, что на дороге даже следа не видать.

— Неправда, у нас сосед — милиционер, говорил, что правое колесо срезало, автобус и улетел в пропасть.

— Какая смерть страшная!

— Смерть любая страшна, не дай Бог.

Глава десятая