Джин Вебстер - Длинноногий папочка

Эмилия Бронте была совсем юной, когда написала эту книгу, и никогда не покидала Гавортского церковного двора. Она в жизни не знала ни одного мужчины, как могла она выдумать такого мужчину, как Хитклифф? Я бы не смогла этого сделать, а между тем я тоже молода и никогда не покидала Приюта Джона Грайера — следовательно, у меня такие же возможности. Иногда меня охватывает ужасный страх, что я не талантлива. Скажите, Папочка, вы будете очень разочарованы, если из меня не выйдет известной писательницы? Весной, когда все так прекрасно, все зеленеет, распускаются почки, мне так не хочется заниматься, появляется безумное желание убежать и играть на воздухе. В полях так много интересного. И гораздо занимательнее самой переживать книги, чем писать их.

Ай!!!!!

Этот крик привлек Салли, Джулию и (на одну неприятную минуту) старшекурсницу с другого конца коридора. Причиной его была сороконожка, вот такая: только хуже.

Как раз, когда я окончила последнюю фразу и обдумывала следующую — бац! — она свалилась с потолка и очутилась рядом со мной. Пытаясь поймать ее, я уронила две чашки с чайного столика. Салли ударила ее моей щеткой для волос — никогда больше не смогу ею пользоваться — и убила переднюю половину, но задние двадцать ножек побежали под бюро и скрылись там. Это старое студенческое общежитие, и из-за того, что стены его покрыты плющом, полно этих ужасных существ. Уж лучше бы я обнаружила под кроватью тигра.

Пятница, 9.30 вечера

Множество неприятностей! Сегодня утром проспала звонок и так торопилась одеться, что порвала шнурок от ботинка и уронила себе за шиворот запонку. Опоздала к завтраку и первому семинару. Забыла взять промокательную бумагу, и мое «вечное перо» потекло. На тригонометрии имела несогласие с профессором относительно логарифмов. Рассмотрев это повнимательнее, признаю, что она была права. К завтраку было рагу из баранины и тыквенный пудинг — и то, и другое терпеть не могу: эти блюда имеют вкус приюта. Почта принесла мне одни счета (впрочем, надо сказать, я никогда не получаю ничего другого — моя семья не из тех, которые пишут). На английском была неожиданная письменная работа. На доске было написано стихотворение, и нам было велено прокомментировать его. Я не знаю, кто его сочинил и что оно означает. Когда мы вошли, оно было уже написано на доске. Я нашла, что в нем попросту нет никакого смысла да и весь класс был в таком же неприятном положении: и так мы просидели три четверти часа с совершенно пустыми мозгами и чистыми листами. Получать образование — ужасно утомительный процесс.

Но на этом день не кончился. Дальше — хуже. Шел дождь, и нельзя было играть в гольф. Вместо этого нам пришлось идти в гимнастический зал, и моя соседка ушибла мне локоть индийской дубинкой. Потом мне принесли мое новое голубое весеннее платье, и юбка оказалась такой узкой, что я не могла сесть. Пятница — день уборки, и горничная перепутала все бумаги на моем письменном столе. К десерту была «могильная плита» (молоко и желатин, приправленный ванилью). В часовне нас продержали на двадцать минут дольше обычного для того, чтобы мы прослушали речь о женственности женщин. И наконец, когда я со вздохом облегчения взялась за «Портрет дамы», пришла девочка по фамилии Акерли, ужасно, безнадежно глупая, с блином вместо лица. Она сидит со мной рядом на латыни, потому что ее фамилия тоже начинается с «А» (лучше бы миссис Липпет выбрала мне фамилию, которая начиналась бы с последней буквы алфавита). Она хотела узнать, с какого параграфа начнется следующий урок — с 69 или 70, — и проторчала ЦЕЛЫЙ ЧАС. Только что ушла.

Слышали ли вы когда-нибудь о целой серии таких неприятных событий? Вовсе не крупные житейские волнения требуют силы воли. Какую-нибудь потрясающую трагедию всякий может встретить с мужеством, но с улыбкой переносить кучу мелких повседневных неприятностей — для этого поистине нужно присутствие духа. Такого рода характер я и собираюсь воспитать в себе. Я буду помнить, что жизнь — только игра, которую я должна играть так искусно и так честно, как только могу. Проиграю я или выиграю — я только пожму плечами и улыбнусь. Во всяком случае, я буду мужественна. Больше вы не услышите от меня, милый Папочка, жалоб на то, что Джулия носит шелковые чулки и что сороконожки падают со стены.

Всегда ваша

Джуди.