Франсуа Шатобриан - История последнего из Абенсераджей

Несмотря на полные горечи слова о христианах, эти простодушные жалобы тронули даже надменного дон Карлоса. Ему очень не хотелось петь, но все же он из учтивости согласился исполнить просьбу Лотрека. Абен Хамет передал брату Бланки гитару, и тот запел песню, прославлявшую подвиги его знаменитого предка Сида:

Дон Карлос пел так горделиво, таким мужественным и звучным голосом, словно Сидом был он сам. Лотрек разделял воинственный пыл своего друга, но Абенсерадж при имени Сида побледнел:

Этот рыцарь, — сказал он, — которого христиане прозвали красой сражений, у нас носит имя жестокого. Если бы его благородство равнялось храбрости… Благородство Сида, — живо перебил Абен Хамета дон Карлос, — превосходило даже его доблесть, и только мавры смеют клеветать на героя, родоначальника моей семьи. Что ты сказал! — крикнул Абен Хамет, вскакивая с кресла, на котором полулежал. — Сид — один из твоих предков? В моих жилах течет его кровь, — ответил дон Карлос, — и я узнаю эту благородную кровь по ненависти, которая пылает во мне к врагам истинного бога. Итак, — сказал Абен Хамет, глядя на Бланку, — вы принадлежите к семейству тех Биваров, которые после завоевания Гранады овладели жилищем несчастных Абенсераджей и убили старого рыцаря, носившего это имя и пытавшегося защитить могилы своих предков? Мавр! — загоревшись гневом, воскликнул дон Карлос. — Помни, я не позволю допрашивать себя! Мои предки обязаны этой добычей лишь своим шпагам и заплатили за нее своею кровью, — поэтому я и владею сегодня тем, что некогда принадлежало Абенсераджам. Еще одно слово, — все сильнее волнуясь, сказал Абен Хамет. — Мы в нашем изгнании не знали, что Бивары носят титул герцогов Санта Фэ, — этим и объясняется мое заблуждение. Именно Бивару, победителю Абенсераджей, был дарован этот титул Фердинандом Католиком, — ответил дон Карлос.

Абен Хамет стоял, опустив голову на грудь, а дон Карлос, Лотрек и Бланка удивленно смотрели на него. Потоки слез струились из его глаз на кинжал, висевший у него на поясе.

Простите меня, — сказал он. — Я знаю, не подобает мужчине давать волю слезам. Больше я не пролью ни единой слезы, хотя мне многое нужно оплакать. Послушайте меня. Бланка, моя любовь к тебе так же жгуча, как раскаленные ветры Аравии. Я был побежден, я не мог жить без тебя. Вчера, увидев этого молящегося французского рыцаря, услышав твои слова на кладбище возле храма, я принял решение обратиться к твоему богу и принести в жертву тебе свою веру.

Радостное движение Бланки и удивленный жест дон Карлоса прервали Абен Хамета. Лотрек закрыл лицо руками, Мавр понял его чувства и с душераздирающей улыбкой покачал головой.

— Рыцарь, — сказал он, — не теряй надежды. А ты, Бланка, оплачь навсегда последнего из Абенсераджей.

— Последний из Абенсераджей! — воздев руки к небу, воскликнули Бланка, дон Карлос, Лотрек.

Воцарилось молчание: страх, надежда, ненависть, любовь, изумление теснились в сердцах. Бланка упала на колени.