Йоан Славич - Счастливая мельница

Гицэ вздрогнул. Многое он мог стерпеть, но последнее издевательство вывело его из себя. Невольно шагнув к Ликэ, он схватил его за руки и, стиснув их, вымолвил приглушенным голосом:

— Не двигайся, не то убью!

Чувствуя, что Гицэ сильнее его, Ликэ бросил беспокойный взгляд на дверь и быстро спросил:

— Что тебе нужно?

— Ничего,— ответил Гицэ.— Ничего не нужно. Тебе слишком хорошо известно, что у меня есть жена и дети и потому ничего не могу тебе сделать. Ты отбираешь у меня деньги,— что же, на здоровье! Отнял душевный покой и испортил мне жизнь,— на здоровье; но не думай, что тебе удастся издеваться надо мной! Ты можешь меня убить, Ликэ. Ты и твои люди. А я могу отправить тебя на виселицу. Не играй со мной. Подумай, ведь теперь, после того что ты со мной сделал, мне уже почти нечего терять. Смотри, как бы я не потерял и то, что еще осталось. Бойся меня.

Ликэ сделал шаг назад.

— Ты боишься,— продолжал Гицэ, проводя обеими руками о волосам.— Боишься и не постыдишься позвать людей на помощь.

— Конечно, не постыжусь,— ответил Ликэ, улыбаясь.— Мне было бы стыдно, если бы я пришел к тебе без этих людей.

Гицэ терял самообладание и потому чувствовал себя слабее Ликэ, которого ничто не могло вывести из равновесия.

— Пусть они войдут, пусть увидят, что ты боишься. Эй, люди, сюда!..— крикнул он и неподвижно остановился посреди комнаты.

Один из свинопасов быстро вошел в комнату, а другой остановился на пороге, глядя в глаза Ликэ.

— Он вздумал повздорить с нами,— сказал Ликэ.

— Избави бог,— отозвался Гицэ.— Я человек разумный. Хочу только показать, что не боюсь вас.

— Зато мы тебя боимся,— сказал Ликэ.— Ты же сам сказал, что я должен тебя бояться. Так оно и есть: да, боюсь. Только вот не знаю, удастся ли мне еще хоть раз поставить тебя в такое безвыходное положение, в котором я тебя держу сейчас. Ты меня понимаешь? Еще не было случая, чтобы я не убрал человека, который попытался стать мне поперек дороги.

— Да я и не собираюсь становиться тебе поперек дороги.

— Но мог стать. Мог сделать что-нибудь такое, чего не сделал до сих пор, потому что не знал, кто я такой. Свяжи слугу и приведи сюда жену и детей,— обратился Ликэ к Рэуцу, все еще стоявшему на пороге.

Тут Гицэ кинулся вперед, схватил Рэуца за грудь и отбросил его на середину комнаты. Потом запер дверь и проговорил, задыхаясь от страха:

— Не вмешивайте в наши дела жену! Не трогайте меня! Худо будет. Ликэ, ты человек рассудительный, не рискуй головой, не позорь себя. Будь разбойником, Ликэ, но не глупым воришкой, который сам выдает себя. Спроси меня, где мой слуга, а потом уже разговаривай.

Ликэ в замешательстве посмотрел на своих товарищей.

— Вы же видели, как он бежал вверх по долине. Знайте, что он не вернется до тех пор, пока не узнает, что вы отсюда уехали. Я послал его к священнику в Фундурени сообщить, что я здесь разговариваю с вами.

— Так оно и есть! — воскликнул Рэуц, словно очнувшись от сна.— В самом деле с тех пор я его больше не видел.

Ликэ почувствовал, что почва уходит у него из-под ног.

— Этого я тебе всю жизнь не забуду,— пробормотал он, смотря на Гицэ ненавидящим взглядом.

— Нам не за чем быть врагами,— сказал Гицэ, подходя к нему,— но знай, если тебе не удалось поймать меня сегодня, то не удастся поймать и после, сколько бы ты ни прожил на свете. Пойми, Ликэ, что такие люди, как я, опасные слуги, но неоценимые друзья.

— Разве я говорил, что хочу сделать тебя своим слугой? — спросил Ликэ, сразу понижая тон.

— Если ты этого не говорил и не хотел говорить, то давай побеседуем по-дружески,— успокоившись, предложил Гицэ.— Я принесу вина, и мы выпьем, как порядочные люди, хорошо понимающие друг друга. На столько-то у меня ума хватит, чтобы понять, что, не договорившись с тобой, нельзя оставаться на Счастливой мельнице. Я не желаю служить тебе только из страха, но хочу войти с тобой в соглашение. Я готов делать, как тебе нравится, только будь благоразумен, пойми: чтобы я мог быть тебе полезным, люди должны считать меня честным человеком и вашим врагом.

— Положим, так,— проговорил Ликэ.— Ну а мы что должны о тебе думать?

— Каков я есть, сами видите,— ответил корчмарь, протягивая руку.— Ликэ пожал ее.— Деньги ты мне оставь,— добавил Гицэ вполголоса.

— Деньги я возьму с собой,— возразил Ликэ.— Что в руке, то мое.

— Но знай, я ими не связан,— проговорил Гицэ и пошел в погреб за холодным вином.

— Глупо я сделал,— заметил Ликэ, оставшись наедине с товарищами и обращаясь к Рэуцу.— Пожалуй, надо было послушать тебя, Рэуц, и держать своего слугу в корчме.