Грация Деледда - Элиас Портолу

— Да и к тому же, — молвил Элиас, — я уверен, Мария Магдалина Скада выходит замуж за Пьетро совсем не из-за вашего сыра.

— Сынок мой ненаглядный! Все в этом мире благо! — изрекла тетушка Аррита, усаживаясь между своими детьми. Сын ее не принимал участия в разговоре, а лишь насмешливо улыбался.

— Ну, хватит, хватит, будет вам! — повторял Пьетро. Увидав, что ей слова не дают сказать, тетушка Аннедда отправилась готовить для сватьи кофе.

— Мой муж, — сказала она ей, как только им перестали мешать, — слишком привязан к мирским благам и совсем не думает о том, что как Господь незаслуженно одарил нас от щедрот своих, так Он в любой момент может нас всего и лишить.

— Милая Аннедда, таковы все мужчины, — сказала ей сватья в утешение. — У них в голове одни лишь мирские заботы. Не стоит так переживать. Но что это ты суетишься? К чему эти хлопоты? Я зашла лишь на минутку и сейчас же уйду. Вижу, что Элиас жив и здоров, что он бел, словно девица, да благословит его Господь!

— Да, похоже, что, слава Богу, теперь у него все хорошо, ведь он так много выстрадал, бедная птаха!

— Будем надеяться, что все наконец окончилось: он, конечно же, больше не вернется к прежним дружкам, ибо они как раз и повинны в его несчастье.

— Да будешь ты благословенна, ибо золотые слова ты сказала, милая Аррита Скада. Впрочем, о чем мы с тобою говорили? У мужчин в голове лишь заботы этого бренного мира, хотя если бы они хоть немного задумывались о мире ином, то в этом они шли бы более прямыми путями. Им кажется, что эта земная жизнь никогда не кончится, а на самом деле она всего лишь приуготовление, причем непродолжительное, к жизни иной. В этом мире мы страдаем, но нам следует поступать так, чтобы вот эта птаха — и она коснулась рукой груди — была покойна и не попрекала нас ничем, а в остальном будь, что будет… Положи-ка сахару, Аррита, а то кофе будет горьким.

— Я люблю именно такой кофе, сладкий мне не нравится.

— Да, мы с тобой говорили, что главное, когда тебя не мучает совесть. А мужчины как раз над этим и не задумываются. Для них главное — чтобы урожай был хорошим, чтобы получить вдоволь сыра, вдоволь пшеницы, вдоволь оливок. Им, увы, и невдомек, что жизнь так коротка и что все мирские хлопоты проходят так быстро. Дай-ка мне сюда свою чашечку, не беспокойся! Да нет, ничего, это ложечка упала. Мирская суета! Попробуй-ка ты, Аррита Скада, встать на край моря и пересчитать до последней песчинки, сколько там песка. Если ты всех их пересчитаешь, то поймешь, что их количество ничто в сравнении с годами вечности. Если же взять песчинки наших лет, тех, что нам суждено провести в этом мире, то все они уместятся в кулачке ребенка. Я это постоянно твержу Берте Портолу и своим детям, но они все слишком привязаны к мирским заботам.

— Они молоды, милая Аннедда, не забывай, что они молоды. Впрочем, ты сама увидишь, что Элиас взялся за ум, он стал серьезным, очень серьезным; урок он получил немалый, и запомнит он его на всю оставшуюся жизнь.

— Да будет на то воля Святой Марии из Вальверде! Элиас по натуре человек, добрый. В детстве он больше походил на девочку, ибо никогда не ругался и не сквернословил. Кто бы тогда подумал, что именно из-за него я пролью столько слез?

— Ладно, что было, то было. Теперь твои дети действительно словно голубки, как говорит твой муж Берте. Лишь бы между ними всегда парили согласие, любовь…

— Здесь все хорошо, да будешь ты благословенна! — молвила с улыбкой тетушка Аннедда.

После ужина тетушка Аннедда сумела наконец уединиться с Элиасом пасом во дворе, где они уселись вдвоем подышать свежим воздухом. Ворота были открыты, в переулке ни души. Стояла самая настоящая тихая летняя ночь, в прозрачном небе ярко блистали звезды. Из-за огородов, с той стороны проселочной дороги, где паслись овцы, доносился непрерывный серебристый звон колокольчиков; в воздухе стоял терпкий запах молодой травы. Элиас вдыхал, раздувая ноздри, этот аромат, этот чистый воздух с каким-то необузданным наслаждением и жадностью. По жилам его растекалась горячая кровь, а в голове была приятная тяжесть, что бывает после вина. Он выпил, и на душе у него отлегло.

— Мы были у невесты Пьетро, — нарушил молчание Элиас. — Довольно-таки милая девушка.

— Да, смугла она, но мила. К тому же еще и рассудительная.

— Ее мать, на мой взгляд, несколько задается. Если у тебя в кармане медный грош, к чему себя держать так, словно ты какая-нибудь богачка? Девушка же мне показалась скромной.