Василий Шульгин - Три столицы

Но вам лавры Сатаны не давали спать. Однако, как и он, вы не могли придумать, с позволения сказать, — ни черта, кроме голого нигилизма. Меня лично в особенности угнетает убожество этой негативной системы. Если Бог устами мудрецов, пророков, святых повелевает поступать так, а не иначе, то в силу этого одного факта вы будете требовать обратного! Элементарность этого духа противоречия напоминает сноровившуюся лошадь, которая на все доводы разума — «бьет задом»…

Председатель: Призываю вас к порядку!..

Подсудимый: Между тем, худа ли она, хороша, нравится или нет, но Божественная система есть система. Ее достоинство уже в том, что она в течение тысяч лет сводит концы с концами. Все человеческие союзы (государства, народы, расы), которые руководились деистическими системами, неизменно достигали высших ступеней благополучия и, обратно, падали в ничтожество, как только от них отступали. Если же некоторым недоучкам, вроде Карла Маркса, показалось, что мир идет недостаточно быстро по пути совершенства, то разве из этого следовало, что необходимо в слепой ярости уничтожить именно то, что было единственной причиной его движения. Если автомобиль мчится недостаточно быстро, то что сделает разумный шофер? Исправит недостатки конструкции в машине. Но только сумасшедшему может прийти в голову сумасшедшая мысль для ускорения скорости уничтожить дорогу, по которой он едет. Это именно сделали те, кто взорвал — «одиннадцать заповедей». Они уничтожили путь, рельсы, по которым движется человечество…

Каковы же эти рельсы?

Если не дать ответа на этот вопрос, то все, что я говорил до сих пор, будет ни к чему… (Голос: «Так и останется!» Другой голос: «Дайте говорить — этот бред любопытен».)

Подсудимый: Да, вы правы, — этот бред любопытен хотя бы потому, что когда «бредовое» мировоззрение сменяется «реалистическим», то люди в несколько лет проходят путь, который они совершили в течение тысячелетий, только — в обратном направлении, то есть из людей реставрируются в орангутангов, что и имело место в России, под вашим просвещенным водительством…

Председатель: Подсудимый, приглашаю вас, не отвечая на возгласы с мест, держаться вашей темы. Предлагаю публике сохранять спокойствие, в противном случае мне придется очистить зал. Продолжайте вашу речь.

Подсудимый: Я постараюсь быть как можно кратче и не вызывать «злого духа из бутылки». Моя задача вовсе не раздражение страстей, а как раз наоборот. Я хочу установить полное понимание для того, чтобы вы могли поступить обратно Красновской формуле, а именно: все поняв, — ничего не простить… Вы не можете меня простить и по очень простой причине: хотя вы меня судите, но это только одна видимость, ибо в этой зале есть только один человек, кто может сказать о себе: «Я победил», и этот человек — я… (Голос: «Совсем записки Поприщина!»)

Подсудимый: И это я сейчас докажу. Но прежде я должен установить, против чего вы пошли. Заповеди учили: «Аз есмь Господь Бог твой»… (Голос с места: «Знаем! Слышали!»)

Подсудимый: Слышали. Слышали звон… да не знаете, в чем он — звон церковный… Не знаете, что этими простыми словами с души человеческой снимается самый тяжелый груз: мысль о бесцельности человеческого существования. Внутренний инстинкт побуждает человека жить, но проснувшаяся мысль спрашивает: к чему? зачем? И заповедь отвечает: затем, чтобы идти к Богу, ибо «Аз есмь», Я существую, — Господь Бог твой! Я существую, и ты, усталый, обременный жизнью человек, придешь ко Мне. Я существую, и потому все твои страдания и горести только ступени вверх, то есть ко Мне. И потому страдания — не страдания. Это только способ стать лучше. Посмотри на гранильщика алмаза: то, что делает он с камнем, чтобы сделать его прекрасным, то самое делает страдание с твоей душой. Если хочешь быть лучше, ты должен выстрадать положенное. Но зачем «быть лучше»? Затем, что если не будешь совершен, не можешь прийти к Богу, то есть к счастью, которого жаждет твоя душа. А счастье, вечное блаженство есть, оно существует! Ибо существую Я, твой Творец, о котором сказано: «Аз есмь Господь Бог твой»…

Душа человеческая боится смерти. Она не вмещает ужасной мысли о том, что «меня не будет». И заповеди говорят: «Неразумное дитя, чего ты боишься? Ты не можешь умереть, ибо ты вечен, ты всегда был, и всегда будешь, ибо ты есть частица Того, кто тебя создал, а Он есть! Не сказано ли: «Аз есмь Господь Бог твой»…

Человеческое сердце привязывается к себе подобным, мысль об их смерти еще более тяжела, чем мысль о собственном «конце». И заповеди говорят: конца нет! И утешают словами поэта: «Встретимся мы скоро в неведомой стране». Смерти нет, есть разлука, на несколько лет, которые — мгновенье перед вечностью. А вечность это и есть Господь Бог, «иже еси на небесех».