Генри Бестон: Домик на краю земли

Создается впечатление, будто основная масса переселенцев состоит либо из птиц, проводивших лето в глубине Кейп-Кода, либо это — осенние подкрепления с севера.

Наблюдать за птичьими стаями удобнее во второй половине дня, когда птицы кормятся вдоль полосы прилива. В эту осеннюю пору, когда спадает жара, туманная водяная дымка уже не курится над бурунами и воздух утрачивает оптические свойства стекла. Шествуя с грузом плавника на плечах, держась ближе к нижнему пляжу, я замечаю птиц издали. Каждый набег шипящего языка пены гонит перед собой птиц, убегающих от него бочком; иногда они вспархивают, если преследование оказывается слишком настойчивым. Когда вода отступает, птицы в свою очередь догоняют ее, истово окунаются и отряхиваются. Насытившись, птицы перебираются на верхний пляж и просиживают там часами на пронизывающем ветру — стая за стаей ассамблея за ассамблеей. Раскаты океанских волн, бледные клочки неприветливых облаков, рассеянных ветром, плывут над дюнами, и болотные серые кулики дремлют, стоя на одной ножке, глубоко зарывшись головами в оперенье.

Где коротают ночи эти несметные тысячи, остается загадкой. Однажды утром, проснувшись перед восходом солнца, я торопливо оделся и вышел на пляж. Я прошелся на север, потом на юг вдоль отступающего отлива, повсюду небо и пляж казались совершенно опустевшими. Только далеко к югу, я это хорошо помню, чем-то напуганная пара куликов, поднявшись над верхним пляжем, быстро и беззвучно направилась в мою сторону. Обогнув меня сбоку, птицы уселись у кромки воды примерно в сотне ярдов поодаль. Они тут же засуетились в поисках пищи, и, в то время как я наблюдал за ними, оранжевое солнце, подобно воздушному шару, медленно и торжественно выплыло из-за горизонта.

В эти дни прилив поднимается высоко только после полудня, и птицы начинают собираться на пляже примерно к десяти часам. Одни прилетают с солончаковых лугов, другие — с разных концов пляжа, иные словно падают с неба.

Я вспугнул первую группу ранних птиц, спускаясь с верхнего пляжа. Я иду прямо на них — общее замешательство, краткое совещание, попытка удрать дальше по песку. И вот птиц уже нет.

Стоя на пляже над свежими следами лапок, я наблюдаю чудесное зрелище: группа птичек мгновенно обратилась в некое созвездие, в мимолетные Плеяды, чьи одушевленные звезды занимают в них произвольное положение. Я слежу за их спиралеобразным слитным полетом и мгновенным попеременным мельканием белых брюшек и серых спинок. Следующая стайка, в некотором отдалении от меня, хотя и насторожилась, продолжает кормежку.

Я приближаюсь — несколько торопливых шажков подальше от опасности, попытка убежать; несколько птичек замерли, готовясь взлететь; еще ближе — и вся стайка не выдерживает…

Никакие иные проявления природы на этом побережье не кажутся мне более таинственными, чем уносящиеся птичьи созвездия. Они формируются, как я уже говорил, в мгновение ока и сразу же обретают общую направленность воли. Птицы, кормившиеся на расстоянии нескольких ярдов друг от друга, занятые только собой, внезапно сплачиваются в едином порыве и улетают, поднимаясь в воздух словно по команде. Они избирают единое направление полета, колебля множество маленьких тел совершенно согласованно, и как единое целое, ложатся на курс, избранный этой групповой волей. Я хочу лишь добавить, что из их числа вовсе не выделяется птица-лидер. Будь у меня больше времени, я бы с удовольствием побеседовал об этой внезапно рожденной групповой воле и моменте ее образования, однако не хочу перегружать главу, предоставив обсуждение проблемы тем, кто занимается изучением физической взаимосвязи между индивидуумом и окружающим его большинством. Меня интересует лишь мгновенное синхронное подчинение единому волевому импульсу каждого отдельного птичьего тельца, движущегося с большой скоростью. Какими средствами сообщения, каким способом это усилие овладевает птичьим созвездием до такой степени, что десятки созданий, его составляющих, моментально принимают команду, подчиняясь ей в ничтожно краткое мгновение? Должны ли мы верить тому, что все эти создания — machina, по определению Декарта, — простейшие механизмы из плоти и крови. До какой же степени должны они быть одинаковыми, чтобы зубчатые передачи их мозга совершенно тождественно реагировали на воздействия окружающей среды и синхронно пускали в ход одинаковые для всех механизмы!

Существует ли некая физическая взаимосвязь между этими созданиями природы? Сообщаются ли они между собой с помощью каких-либо токов, протекающих в них во время полета? Рассказывают, что крупные косяки рыб производят массовые согласованные эволюции. Однажды я наблюдал подобное явление, но об этом позже.