Готфрид Келлер - Мартин Заландер

Так она говорила, сквозь слезы и всхлипы. Якоб испуганно и встревоженно попросил ее взять себя в руки.

— Как можно этак говорить да подгонять обоих сыновей под один колер? Пусть бы даже того, кто сейчас под арестом, не спасти, у нас есть еще Юлиан, и он, Бог даст, не предстанет в таком вот виде!

— Ты не знаешь их, как знаю я, родившая их на свет! Они завсегда думали, желали и действовали одинаково, и каждый знал, чего хочет другой. Ах, Господи Боже мой, теперь-то я понимаю, отчего они избегали один другого да твердили: «не знаю» да «я его не видал»! Они в точности знали, что идут одною дорожкой и делают одно и то же, а потому как дело это было дурное и опасное, чурались друг друга! Ты подумай, Заландерша, к которой я нынче утром зашла спросить, не знает ли она, что там стряслось, сообщила мне совершенно сухо, будто дочери ее поступали совершенно так же, избегали и родителей, и друг дружку, а знаешь почему? Стыдно им, вишь, было перед родителями и перед друг дружкою, да-да, стыдно!

— Отчего? Что они сделали?

— Стыдились, что вышли за наших сыновей! Как же я теперь понимаю наших мальчиков, бедные кровиночки-близнецы опасались в беде один другого, и ни один не хотел, чтобы брат завел про это разговор! Мне кажется, я прямиком в сердца им заглядываю!

— Худое счастье постигло нас с сыновьями, чем дальше, тем все печальнее и непонятнее! Лучше б мне не знать собственной жизни!

— За все надобно расплачиваться, как я погляжу, — сказала жена, — только смерть дается даром! Вот и наш старый дом, слава Богу, мы в заносчивости своей не построили заместо него новый. Хотя оба завсегда прилежно и тщательно его обихаживали и не стыдились этой работы. Нынче же хорошенько там схоронимся, будем сидеть тишком и делать вид, будто все навеки останется тихо-мирно. Рассыльные вряд ли покамест что проведали! Но завтра понедельник, они пойдут по всему городу забирать белье в стирку, вот тогда и услышат, а во вторник прачки мои явятся, вчетвером… тяжкая неделя, первая-то… идем-ка, Якоб, в дом, схоронимся тихонечко! По крайней мере, Господь не заметит, Он ведь, как говорит с кафедры важный проповедник, нас лично не знает! Счастье, что Он, стало быть, не может спросить про наших детей, ведь слыхом про них не слыхал, как говаривали наши веселые сынки, когда кто-нибудь чего-то не знал. Входи!

Бедная женщина, словно бы чувствуя, что так надобно, разговором взбодрила себя, чтобы не потерять лицо перед домочадцами. Даже восстановила некоторое присутствие духа, потому что в сенях вдруг схватилась за голову и украдкою сперва шмыгнула в заднюю комнату, будто намереваясь снять там красивую воскресную шляпу.

Мартин Заландер с женою тоже в этот день более не выходили из дома. Когда сват со сватьей удалились и супруги остались вдвоем, Мартин сказал:

— Странный нынче выдался день! Утром я зашел постричь волосы, рядом брили какого — то человека, и он все время пытался смотреть в окно на улицу, хотя цирюльник поворачивал ему голову то в одну сторону, то в другую, так что иной раз он глядел в небо или в потолок. Когда бритье закончилось, он встал, утер полотенцем лицо и сказал, что, пока ему приводили в порядок бороду, успел приметить на тротуаре аж четверых добрых знакомцев, у каждого из которых сейчас один из родичей сидит в тюрьме. Многовато для одного — единственного бритья! А ведь видел он далеко не всех прохожих, поскольку цирюльник то и дело хватал его за кончик носа или за подбородок и поворачивал лицом в сторону. А иных он, возможно, проглядел или не узнал, так как частая голубая сетка возле окна несколько затемняет фигуры. История невеселая, но я невольно рассмеялся; быстро же меня настигла расплата!

— Не будь происходящее столь постыдно, — отвечала Мария, — я бы порадовалась, что мы можем снова забрать дочерей к себе; ведь едва ли возникнет вопрос, станут ли они теперь свободны или нет!

— Разумеется! То бишь коли они не впадут в новое сумасбродство, а именно не вздумают держать перед всем миром сторону законных мужей в беде, как бы она ни называлась, и взыскивать награду в сознании стойкого милосердия. Примеров-то в избытке!

— Ты забываешь, что для этого потребна искорка любви, а она давным-давно угасла!

— Пожалуй, ты права! Тем лучше! Однако мы рассуждаем уже об обоих близнецах, хотя покамест неизвестно, пойдет ли мастер Юлиан, птицелов, тою же дорожкой, что и брат! Может статься, он был если и не честнее, то осторожнее, хитрее или попросту удачливее!