Ричард Райт - Сын Америки

– Уже час, милый, – сказала Мэри. – Надо домой.

– Хорошо. Еще только немножечко покатаемся. Здесь так хорошо.

– Отец и так говорит, что я себя неприлично веду.

– Ну прости, моя маленькая.

– Я тебе позвоню утром, перед тем как ехать.

– Непременно. В котором часу?

– Около половины девятого.

– Чудесно. Но как мне не хочется, чтоб ты уезжала в Детройт.

– Мне самой не хочется. Да нужно. Понимаешь, дорогой, я должна загладить свою неприличную поездку с тобой во Флориду. Придется какое-то время слушаться маму и папу.

– А все-таки мне не хочется.

– Я вернусь через несколько дней.

– Несколько дней – это очень долго.

– Ты глупый, но милый, – сказала она, смеясь и целуя его.

– Поехали домой, Биггер, – сказал Джан громко.

Биггер выехал из Коттедж Гроув-авеню и свернул к северу. Улицы были темные, тихие и пустые, шины скользили по гладкому асфальту. У Сорок шестой улицы, когда до дома Долтонов оставался один квартал, где-то вдалеке послышалось дребезжание трамвая.

– А вот и трамвай, – сказал Джан, глянув в заднее стекло.

– Бедненький ты мой! – сказала Мэри. – Тебе еще так далеко ехать. С каким бы удовольствием я тебя подвезла. Но уже слишком поздно, мама и так, наверно, заподозрила что-нибудь.

– Не беспокойся. Я отлично доберусь.

– Постой, Джан, знаешь что? Биггер тебя довезет.

– Глупости! С какой стати он будет тащиться в такую даль чуть не на рассвете.

– Тогда тебе надо успеть на этот трамвай, милый.

– Нет. Я сначала провожу тебя.

– Но ведь ты знаешь, как редко ночью трамваи ходят, – сказала Мэри. – Ты простудишься, будешь ждать на таком ветру. Нет, нет, милый, пожалуйста, садись на этот трамвай. Я отлично доеду без тебя. Тут пустяки осталось…

– А ты правда не боишься?

– Конечно, нет. Вон уже виден наш дом. Вон, смотри…

Биггер в зеркальце увидел, как она показывает на дом Долтонов.

– Ну хорошо, – сказал Джан. – Биггер, остановите, пожалуйста, я здесь сойду.

Биггер затормозил. Он услышал их шепот.

– До свидания, Джан.

– До свидания, детка.

– Я тебе завтра позвоню.

– Непременно.

Джан подошел к передней дверце и протянул руку. Биггер застенчиво пожал ее.

– Очень хорошо, что мы с вами познакомились, Биггер, – сказал Джан.

– Угу, – промычал Биггер.

– Правда, я очень рад. Нате глотните разок на прощанье.

Биггер отпил из бутылки.

– Джан, я тоже хочу. Крепче спать буду, – сказала Мэри.

– Ты и так уже много выпила.

– Ну дай, милый.

Она вышла из машины. Джан дал ей бутылку, и она приложила ее к губам, закинув голову.

– Но, но! – сказал Джан.

– Что случилось?

– Я не хочу, чтоб ты свалилась где-нибудь по дороге.

– Я пока еще крепко держусь на ногах.

Джан взял у нее бутылку и допил до дна, потом бросил бутылку в водосток. Он стал неловко шарить у себя в карманах. Он пошатывался: он был пьян.

– Что-нибудь потерял, милый? – пролепетала Мэри; она тоже была пьяна.

– Нет, я тут кое-что хотел дать Биггеру прочитать. Слушайте, Биггер, вот вам несколько брошюр. Я хочу, чтоб вы их прочитали. Хорошо?

Биггер протянул руку и получил пачку тоненьких книжек.

– Ладно.

– Только чтоб вы непременно прочитали. А потом мы с вами побеседуем… через несколько дней… – У него заплетался язык.

– Прочту, – сказал Биггер, подавив зевок, и запихнул брошюры в карман.

– Я прослежу, чтобы он прочел, – сказала Мэри.

Джан еще раз поцеловал ее. Биггер услышал грохот подходившего трамвая.

– Ну, до свидания, – сказал Джан.

– До свидания, милый, – сказала Мэри. – Я сяду тут, с Биггером.

Она отворила переднюю дверцу. Трамвай, дребезжа, остановился на углу. Джан вскочил на площадку, и трамвай пошел дальше. Биггер повернул к бульвару Дрексель. Мэри завалилась в угол и вздохнула. Ноги раскинула в стороны. Машина плавно шла по мостовой. У Биггера кружилась голова.

– Биггер, вы славный, – сказала она.

Он посмотрел на нее. Ее лицо было мучнисто-белым. Глаза остекленели, она была совсем пьяна.

– Не знаю, – сказал он.

– Господи, ну до чего же вы смешной. – Она хихикнула.

– Может быть, – сказал он.

Она положила голову ему на плечо:

– Можно?

– Пожалуйста.

– А знаете, вы целых три часа слова не произнесли.

Она покатилась со смеху. У него все тело напряглось от ненависти. Опять она лезет к нему в душу, когда он не хочет этого. Она выпрямилась и принялась тереть глаза платочком. Не глядя на нее, он завернул к подъезду и круто затормозил. Машина остановилась. Он вышел и отворил дверцу. Она не двигалась. Глаза ее были закрыты.