Генри Джеймс - Послы

– Видите? – бросил Стрезер. – Ничего больше и не нужно.

Ей и впрямь казалось, будто миссис Ньюсем стоит у нее перед глазами.

– Да, у меня такое чувство. И знаете, она действительно, несмотря ни на что, прекрасна.

Он сразу оживился:

– Почему «несмотря ни на что»?

– Ну, из-за вас. – И тут же, как это она умела, быстро сменила тему: – Вы сказали, концерну требуется глаз. Разве миссис Ньюсем не следит за всем сама?

– По возможности. Она на редкость способный человек, но это занятие не совсем для нее. К тому же она и так перегружена. У нее на руках горы дел.

– И у вас тоже?

– Да… у меня, если угодно, тоже.

– Вот как! Я хотела спросить… – уточнила мисс Гостри, – вы тоже ведаете этим предприятием?

– О нет, я не имею к нему касательства.

– Зато ко всему остальному?

– Как вам сказать – кое к чему.

– Например?

Стрезер задумался.

– К «Обозрению», – сказал он, удовлетворяя ее любопытство.

– «Обозрению»? Вы выпускаете «Обозрение»?

– Точно так. В Вулете есть свое «Обозрение», и миссис Ньюсем почти полностью и с блеском его содержит, а я, правда не столь блестяще, редактирую. Мое имя значится на обложке, и я, право, обескуражен, даже обижен, что вы, очевидно, о нем ничего не слыхали.

Она пропустила упрек мимо ушей.

– И каково же это ваше «Обозрение»?

Настороженность все еще не отпускала его.

– Зеленое.

– Вы имеете в виду политическую окраску, как здесь принято говорить – направление мысли?

– Нет. Обложку. Она – зеленая, и премилого оттенка.

– А имя миссис Ньюсем там тоже есть? Он замялся.

– О, что до этого, судите сами, насколько оно просматривается. На миссис Ньюсем держится все издание, но при ее деликатности и осмотрительности…

Мисс Гостри мгновенно все уловила.

– Да, конечно. Именно такой она и должна быть. Я, поверьте, могу оценить ее по достоинству. Она, без сомнения, большой человек.

– Да, большой человек.

– Большой человек… города Вулета – bon! [12]Мне нравится мысль о большом человеке города Вулета. Вы, наверное, тоже большой человек, коль скоро связаны с ней.

– О нет, – сказал Стрезер, – тут действует иной механизм.

Она мгновенно подхватила:

– Иной механизм – не надо морочить мне голову! – который действует так, что вы остаетесь в тени.

– Помилуйте! Мое имя стоит на обложке! – резонно возразил он.

– Да, но вы не ради себя его туда поставили.

– Прошу прощения – именно ради себя мне и пришлось его туда поставить. Это, видите ли, в некоторой степени возмещает крушение надежд и честолюбивых помыслов, расчищает мусорные завалы разочарований и неудач – единственный зримый знак, что я существую.

Она бросила на него быстрый взгляд, словно собираясь многое сказать, но все, что она сказала, свелось к следующему:

– Ей нравится видеть его там. Из вас двоих вы – фигура крупнее. И знаете почему? Потому что не считаете себя таковой. А она себя считает. Впрочем, – продолжала мисс Гостри, – вас тоже. Во всяком случае, в ее окружении вы самое значительное лицо из всех, на кого она может наложить руку. – Мисс Гостри писала вязью, мисс Гостри усердствовала. – Я говорю об этом вовсе не потому, что хочу рассорить вас с ней, но рано или поздно отыщется кто-нибудь покрупнее…

Стрезер внимал, вскинув голову, словно любуясь своей собеседницей и поражаясь ее дерзости и счастливому дару прозрения, тогда как ее заносило все выше и выше.

– А потому вам надо крепить союз с ней, – заявила она и замолчала, словно что-то обдумывая.

– Крепить союз с ней? – повторил Стрезер.

– Да, чтобы не утратить свой шанс.

Глаза их встретились.

– Что вы понимаете под союзом?

– А в чем вы видите свой шанс? Откройтесь мне до конца, и я выложу все, что думаю. Кстати, она очень с этим делом носится?

– С чем? С «Обозрением»? – Он мешкал с ответом, не находя точного слова. И в результате произнес нечто весьма обтекаемое: – Она приносит дань своим идеалам.

– Вот как. Вы отстаиваете высокие цели.

– Мы отстаиваем то, что не пользуется общим признанием, – естественно, в той мере, в какой осмеливаемся.

– И какова эта мера?

– У нее огромна, у меня гораздо меньше. Я ей тут в подметки не гожусь. Она на три четверти – душа всего издания и целиком, как я уже вам докладывал, его оплачивает.

Перед глазами мисс Гостри почему-то возникла груда золота, а в ушах зазвенело от ссыпающихся в кассу блестящих долларов.

– Что ж, вы делаете превосходное дело!

– Только не я! Я тут ни при чем.