Эмиль Золя: Собрание сочинений. Т. 22. Истина

Критик Мишель Кордэ утверждал, что Золя показал те самые силы, которые вступили в борьбу вокруг дела Дрейфуса, но что в романе эти силы более зримы, более отчетливы, чем они выступают в реальности. В частности, это достигнуто тем, что Золя вывел конфликт за пределы армии, что в романе антагонистами оказались учитель и монах: «Читая материалы Дела, нам нередко приходилось искать позади зримых персонажей, порою носящих тот же мундир, скрытые пружины и движущие ими противоречия. Здесь антагонистические силы свободно борются на наших глазах — так видна работа мышц у человека, если содрать с него кожу» («Лантэрн» — «La Lanterne», 12 марта 1903 г.).

Критик Густав Тери противопоставляет исторический труд Жозефа Рейнака, автора большого исследования о деле Дрейфуса, роману Золя. Первый представляет собой анализ событий, второй — их синтез, причем достоверность романа оказывается не ниже достоверности исследования. Золя перенес действие в другую сферу и тем самым лишил себя возможности во весь голос осудить французский милитаризм, «диктатуру сабли». Автор «Истины» поставил перед читателями важнейшую проблему современности — проблему воспитания, народного образования. Тери перечисляет чувствительные удары, нанесенные Золя по гнилому режиму Третьей республики; в романе показано тлетворное влияние исповедника на женщину, на семью; позорная для республики нищета учителя и т. д. Золя воспел героизм учителя, подняв деятелей начального обучения до уровня крупнейших деятелей общества («Резон» — «La Haison», 10 мая 1903 г.). Сходную оценку читаем в статье Люсьена-Виктора Менье, считающего, что главное в книге Золя — это спокойное, уверенное утверждение триумфа истины, которую не сумеют удушить соединенные силы прошлого. «Я бы хотел, — так кончается эта статья, — чтобы завтра „Истина“ была во всех школьных библиотеках; эта книга света и надежды, эта великолепная книга республиканского и светского образования принадлежит учителям, которые и должны стать ее толкователями» («Раппель» — «Le Kappel», 26 февраля 1903 г.).

Наконец, приведем отзыв известного критика Жоржа Пелиссье, отмечавшего, что в «Истине» Золя далеко ушел от первоначальных натуралистических идей: начав как аналитик, он кончил великим лиро-эпическим сочинением, пророчеством светлого будущего. В «Ругон-Маккарах» Золя создавал «пессимистическую эпопею человека-зверя». Теперь он стал «певцом труда, миссионером прогресса, апостолом добродетелей, благодаря которым наше поколение постепенно освобождается от заблуждений и зла», («Ревю» — «La Bevue», 15 февраля 1903 г.).

Этот отзыв Ж. Пелиссье был перепечатан в русском журнале «Беседа» (1904, № 1) и оказался первой характеристикой «Истины» в России, где издание романа встретило значительные трудности. В 1903 году без предварительной цензуры вышло одновременно два перевода «Истины» (СПб. — изд. О. Н. Поповой, перевод ее же, и М. — изд. М. В. Клюкина, перевод Н. Вассина). Цензор, рассматривавший перевод Н. Вассина, отметил, что Золя «отрицает церковь и ее учение и обряды в деле воспитания и в жизни, приписывает религии развращающее влияние и проповедует вообще свободную жизнь без всякой религии». Петербургский же цензурный комитет, рассмотрев перевод О. П. Поповой, пришел к выводу, что «сочинение это обрисовывается вредным и вследствие его социалистического направления. Читаем, например, такие положения: „Скопляемые богатства развращают и губят все, что с ними соприкасается“ (стр. 81), „Рабочий — это жертва заработной платы“ (стр. 51), „Буржуазия пользуется всякого рода средствами и весьма часто религией, чтобы удержать свою добычу; армия явилась воплощением грубой силы, которая своими штыками охраняла покой сытых“ (стр. 198). Такими сентенциями настолько же переполнен роман, насколько проникнут антирелигиозной проповедью, и он, таким образом, является вредным и с религиозной и с социалистической стороны» [2] И. Я. Айзеншток, Французские писатели в оценках царской цензуры, «Литературное наследство», № 33–34, М. 1939, стр. 842. . На основании этих отзывов оба перевода были запрещены и уничтожены — по постановлению комитета министров. Только после революции 1905 года роман увидел свет в России. Он появился в издании И. Сытина в переводе Г. Сегель (М. 1905) под названием «Правда», а затем и в журнале «Вестник иностранной литературы», где публиковался в 1906 году, с января по декабрь, в переводе А. Н. Линдегрен. Названный уже перевод О. Н. Поповой был переиздан в 1906 году. Ни в одно из изданий собраний сочинений Золя в русском переводе «Истина» не входила. Русская критика мало писала о нем. Анонимная рецензия на перевод О. Н. Поповой, опубликованная в «Русском богатстве» (1906 г., июль), отмечала: «Этим романом жизнь как будто посмеялась над эстетическими теориями Эмиля Золя… Судьба заставила Золя закончить свою деятельность романом, насквозь субъективным, автобиографическим и откровенно тенденциозным». Затем, указав на совпадения сюжета «Истины» с перипетиями дела Дрейфуса и на то, что Золя в 1902 году предрек реабилитацию Дрейфуса, осуществленную лишь в 1906 году, критик заканчивает: «Роман велик, но не громоздок. Интересных фигур в нем, конечно, нет: его автор давно удовлетворяется несложными схемами… Самое привлекательное в нем (романе) — его неколебимость, здоровый оптимизм, вышедший из широкого гуманитарного мировоззрения. Этот оптимизм приводит Золя на последних страницах его романа к социальной утопии всеобщего мира и благополучия. Если эта утопия не всем сообщает ту веру, которая диктовала ее автору, то всем внушит глубокое уважение к этой вере; она-то и творит чудеса…»