В ходе процесса Дрейфуса для подтверждения весьма шаткой версии о виновности еврея-офицера, выдвинутой самим военным министром Мерсье, выступил сотрудник разведывательного отдела генштаба полковник Анри. Адвокат Дрейфуса Морнар так рассказывал об этом выступлении пять лет спустя на заседании кассационной палаты в 1899 году: «…только когда он видит, что дело проиграно, что Дрейфус ускользает из его рук, только тогда он просит вторичного вызова, только тогда он выступает, торжественно призывает Христа в свидетели и, обратившись к нему своей широкой грудью, украшенной орденом Почетного легиона, восклицает: „Изменник, вот он!“
В романе, когда становится ясно, что для обвинительного приговора оснований мало, святой отец Филибен просит вызвать его свидетелем: „…он заговорил громоподобным голосом и кратко сообщил суду, что однажды видел письмо Симона, адресованное его другу и подписанное такими же инициалами. И когда Граньон (председатель суда) стал на него наседать, задавать ему бесчисленные вопросы, требуя подробностей, отец Филибен, театральным жестом указав на распятие, заявил, что связан тайной исповеди и больше ничего не может сказать“ (кн. 1, гл. III).
Полковник Анри оказался главным свидетелем по делу Дрейфуса. Святой отец — главным свидетелем по делу Симона.
Чтобы придать обвинению таинственность, председатель трибунала, судившего Дрейфуса, провел часть заседаний при закрытых дверях. Адвокат Дрейфуса Деманж заявлял протесты, мотивируя их необходимостью гласного обсуждения дела. „Что же могло оправдать такую таинственность?“ — спрашивал в 1898 году адвокат Золя Лабори, говоривший присяжным: это делалось ради того, чтобы французы считали, „что существовала измена доказанная, измена, установленная неоспоримыми вещественными доказательствами, воображали, что на самом деле произошел захват на месте преступления…“
Точно так же, как Деманж, против закрытых дверей протестует в романе адвокат Симона Дельбо, но председатель суда Граньон, преследуя те же цели, что и его прототип, удаляет публику.
Наконец, чтобы оказать решающее воздействие на членов военного суда, присяжным по распоряжению военного министра был показан некий фальшивый документ, неведомый защите и обвиняемому, документ, который якобы с несомненностью обличал Дрейфуса. Позднее лидер французских социалистов Жорес обратился на заседании палаты с запросом к правительству, гласящим: „Были ли членам военного трибунала, которым надлежало решать дело Дрейфуса, представлены документы, могущие установить или подтвердить виновность последнего, и притом так, что эти документы не были предъявлены обвиняемому и защитнику?“ Председатель совета министров Жюль Мелин сказал на это: „Я вам отвечаю, что мы не хотим рассуждать об этом с трибуны, и я не желаю идти навстречу вашим расчетам“. Однако это явное нарушение судебной процедуры оказалось впоследствии важнейшим мотивом для кассации, — два члена трибунала рассказали об этом вопиющем давлении на присяжных со стороны правительства. Один из них, капитан Фрейстеттер, сообщил, что судей ознакомили с документом, согласно которому „этот каналья Дрейфус выдал иностранцам крепостные планы в районе Ниццы“. Между тем в бумаге, которая имелась в виду, значилось — „этот каналья Д.“, а то, что речь в нем идет о Дрейфусе, было безответственным домыслом обвинения.
Аналогичный эпизод имеет место в романе: председатель суда входит к присяжным в совещательную комнату и, продемонстрировав им некий сомнительный документ, до этого не представленный ни адвокату, ни обвиняемому, добивается обвинительного вердикта. И в романе тоже это нарушение судебной процедуры оказывается важнейшим поводом для кассации — после того, как староста присяжных, архитектор Жакен, мучимый угрызениями совести, поведал об этом адвокату Симона.
Как видим, история первого суда над Дрейфусом воспроизведена в романе со скрупулезной точностью. Почти то же относится и к последующему развитию событий. Дело Дрейфуса развивалось так.
В 1897 году брат Альфреда Дрейфуса Матье подал заявление военному министру, что им обнаружен истинный автор бордеро и что таковым является пехотный офицер граф Эстерхази. Ведется расследование, затем состоится суд над Эстерхази, и ему при закрытых дверях выносится оправдательный приговор. После оправдания Эстерхази в газете „Орор“ появляется письмо Золя президенту, следствием которого является суд над Золя, обвиненным в клевете на армию и правительство. Конечным итогом дела Золя (приговоренного к году тюрьмы и высокому штрафу) оказалось заседание кассационного суда (май — июнь 1899 г.), который принимает решение о передаче дела Дрейфуса на новое рассмотрение другому составу военного суда.
Читать дальше