Сэмюэль Беккет - Мечты о женщинах, красивых и так себе

Пока она его не изнасиловала.

Тогда всему настал капут.

Безжалостная, ненасытная, утренними растяжками разгоряченная на сей раз до сладострастного sudorem, она изнасиловала его после чая. Хотя он твердо намеревался, и дал это понять тысячу и одним мягким и деликатным способом, содержать всю историю в относительной чистоте и за порогом распутства. Так основательно она испортила благодатную для него пору дня, что он был принужден, in petto, [17] Тайком (ит.). процитировать «Iе soleil est mort», [18] «Солнце умерло» (фр.). и его лилейное время обратилось в ночные часы, в бдение среди крыс, alia fioca lucerna leggendo [19] Искаженная строчка из стихотворения Дж. Леопарди «Воспоминания»: «При свете тусклого ночника слагая песнь» (ит.). Мередита. Начались ссоры. Он пошел с ней в магазинчик, где, по обыкновению, они покупали яйца и помидоры, чтобы потом сбить их в эдакую дымящуюся марилоренсианскую [20] Мари Лоренсан (1885–1986) — французская художница, возлюбленная Гийома Аполлинера. Ее живопись у Беккета ассоциировалась с мешаниной, кашей. поленту. Она взвилась.

— Прикрой дверь, — закричала она, преувеличенно ежась от холода.

— Прикрой сама, — сказал он грубо.

Такие вот дела. Еще как-то раз она заставила его ждать, а приготовленный им ужин портился, еда быстро остывала. Он услышал, как она скачет по аллее. Давай, давай, беги, подумал он. Она рассыпалась в извинениях.

— Ах, — тяжело дышала она, — я встретила Аршлохвея, мне надо было, чтоб он непременно поупражнялся со мной в Брамсе.

Брамс! Старый писун! Выделывающий свои пиццикато в лучшем из возможных миров. Брамс! Она начала ластиться. Такой вот она умела прикинуться кошкой.

— Не сердись на меня, Бел, не будь таким bose, [21] Сердитым (нем.). — растягивая, со стоном, гласный.

Брамс!

— Ты не любишь меня, — сказал он горько, — а иначе не заставила бы меня ждать из-за такой Quatsch. [22] Ерунды, чепухи (нем.).

Все же, хотя после утра жертвоприношения дела и приняли гадкий оборот, они это кое-как тянули, он — из последних сил стараясь ее ублажить, она — силясь быть ублаженной, в геенне пота, фиаско, слез и отсутствия всякой теплоты. Мы признаем, что очень привязаны к нашему главному мальчику, а потому не можем не надеяться на то, что она пожалела с тех пор о той первой атаке на его достоинства. Хотя, думаем, ей вряд ли приходило в голову связывать медленную безвкусную сумятицу всей несчастливой истории, два существительных и четыре прилагательных, с той лезией платонической ткани, что случилась морозным октябрьским утром. Хотя именно в связи с этим они часто ссорились и наконец рассорились. Высматривала малышей в его глазах, она, эта… в этом была ее игра, поэтому его amorosi sospiri [23] Любовные вздохи (ит.). звучали просто смешно. Так что однажды он забыл о воспитанности и предостерег ее:

— Господи Боже, а не завести ли тебе чресластого cavalier servente, [24] Услужливого поклонника (ит.). и не ввести ли меня во грех ревности ante rem, [25] До вещей (лат.). и не утихомирить ли немного допотопный зуд, и не предоставить ли меня моей собственной грошовой смерти и моему собственному грошовому блаженству?

Нет нет нет нет, она не подпустит к себе мужчину, если только не полюбит его очень сильно, furchtbar lieb. [26] Ужасно любимый (нем.). И она была права, и он был не прав, и так оно и было — и не будешь ли ты так любезен занять исходное положение, мой грустный прекрасный возлюбленный? Так. Мужчина знает, но женщина знает лучше.

Теперь ему предстоит выдержать испытание письмом, довольно неприятным письмом, в котором хандры больше, чем кажется при первом прочтении:

«Cher, (говорилось в письме)

Се qu'on dit du style, et je veux dire, a coup sur, ce que ce cochon de Marcel en dit, me plait, je crois, si j'ose accepter, en ce moment, les hauts-de-petit-coeur- de-neige. Je te fais Fhonneur, n'est-il pas vrai, de te par- ler, quoi, sans reserve. Done: me trouvant couche, hier, aupres de Finenarrable Liebert, j'ai propose a sa puis- sante lucidite une phrase — pourqoui te le cacherais- je — de ta lettre qui n'a pas ete, je te l'avoue, sans me faire de la peine: P. se paye de mots. II ne salt jamais resister a I 'extase du decollage. II realise (et avec une morgue!) des loopings verbaux. Si loin, oh degout! du reel dermique qui le fait tant trembler et transpirer. Liebert, negligemment etendu a cote de moi, beau sans blague comme un reve d'eau, lache: «tunnel!» «Hein?» «II est si beau, ton ami, si franchement casse-poitri- naire, que je suis pret a Г aimer. Est-il maigre et potele la et la ou il faut? Vulgaire? Lippu? Ah! Vulgaire lippue chaude chair! Cratte-moi» vocifera-t-il, en nage pour toi, «ardente cantharide, gratte, je te l'ordonne!» Je grat- te, je caresse, je me dis: ce jugement est par trop indigne de cet esprit, vu que P. ne s'arrache a nul moment de l'axe glaireux de son reel. II у reste enfonce, il tord les bras, il se demene, il souffre d'etre si platement com- promis, il n'execute nul looping, il s'est engage trop profondement dans le marais, il atteint du bout de son orteil au noeud de son univers.