Александр Дюма-сын - Доктор Серван

— Около десяти дней назад графиня занемогла, и к ее нравственным страданиям присоединилась чрезвычайно опасная скоротечная болезнь. Граф, прекрасно знавший, что делает, послал за лучшим врачом в городе, фамилия которого…

— Имя ничего не значит, я их всех знаю, — с улыбкой перебил его доктор. — Продолжайте.

— Итак, болезнь только усиливалась час от часу, и граф послал за мной. Я прибыл к нему, и господин Доксен, вынув из бюро свой брачный контракт и другие бумаги, сказал мне не смущаясь:

— После смерти жены я стану ее наследником, не правда ли?

— У вас нет детей? — спросил я.

— Нет.

— В таком случае, граф, ваше положение очень сложное: если графиня умрет, не оставив никакого завещания в вашу пользу, то все ее имущество вернется к ее матери, и вы ничего не получите.

— Ничего?

— Совершенно ничего.

Я не могу описать вам, любезный доктор, какое у графа было выражение лица в эту минуту.

— В таком случае она напишет завещание.

— Но для этого, — заметил я, — нужно, чтобы она была в состоянии писать или по крайней мере говорить; для этого необходимо, чтобы графиня пришла в чувство…

И тогда произошло нечто неслыханное. Этот человек подошел к постели жены и, забыв о моем присутствии, начал звать ее, сперва тихо, а потом все громче и громче. Увидев, что больная не отвечает, он взял ее за руку и начал трясти так сильно, что графиня издала жалобный стон, и мне пришлось броситься между ним и его женой, умоляя его усмирить свое отчаяние.

Вероятно, я должен был возмутиться, но когда становишься свидетелем проявления подобных страстей, то, мне кажется, благоразумнее делать вид, что ты их не замечаешь. Граф был в исступлении.

— Что делать? Что делать? — кричал он в ярости.

— Быть может, графиню можно спасти.

— Ваша правда, — ответил он. — Это единственное средство.

Я все еще делал вид, что ничего не понимаю, потому что, прежде всего, я считал себя обязанным спасти жизнь этой женщины. Я также думал, что для всякого больного возвращение к жизни — уже счастье.

— Доктор не дает гарантий, — сказал граф.

— Кто же этот доктор?

Он его назвал.

— Я полагаю, — сказал я, — это самый худший медик во всем городе.

По взгляду Доксена я понял, что, желая как можно скорее получить наследство жены, он послал за самым плохим лекарем, какого только сумел найти. Мне было стыдно за этого человека. Поскольку он понял, что единственным средством выйти из этого затруднительного положения было спасти жену, то спросил меня:

— Знаете ли вы человека, который ее вылечит?

— Я знаю человека, — ответил я, — который может ее спасти, если есть хоть малейшая возможность.

— Его имя?

— Доктор Серван.

— Мне о нем говорили! — неосторожно воскликнул он, лишив меня последних иллюзий на его счет.

И он послал за вами, а потом спросил у меня:

— Если графиня составит завещание в мою пользу, что нужно для того, чтобы оно было неоспоримо?

Я сообщил ему сведения, которых он от меня требовал.

— Теперь, — произнес он, — вы можете удалиться.

Я не заставил его повторять дважды. Он протянул мне руку, но я сделал вид, что не заметил этого движения, и поспешно вышел.

Граф вел развратную жизнь, из-за чего растратил все свое состояние. Он встретил эту молодую девушку во время одного из своих путешествий по Франции. Желая воспользоваться ею, чтобы поправить свое состояние, он ее похитил, и только одному Богу известно, сколько ей пришлось вытерпеть из-за его страшных пороков. Остальное вы знаете, и если позволите дать вам совет, любезный доктор, то я на вашем месте оставил бы эту женщину там, где она сейчас находится. Повторяю, жизнь ее была слишком тяжела, чтобы она могла вернуться к ней с радостью.

— Благодарю вас, — сказал доктор. — Этот человек — подлец.

— Куда вы идете?

— В морг.

— Зачем?

— Повидаться с графом, он ожидает меня там.

— А графиня?

— Завтра будет погребена.

— А он?

— Он сегодня вечером застрелится, — сказал доктор.

Серван вышел и отправился к Доксену, который ожидал его, не сводя глаз с двери. При виде доктора он встал, побледнев от страха и надежды.

Доктор медленно приблизился к нему. Граф стоял, опершись одной рукой на гроб своей жены.

— Ну что? — спросил он.

— Поклянитесь мне снова, — сказал старик голосом, заставившим графа содрогнуться, — поклянитесь, что вам не в чем упрекнуть себя по отношению к графине, что вы всегда любили свою жену и единственно из любви к ней желаете, чтобы она воскресла.