Чарльз Диккенс - Жизнь Дэвида Копперфилда, рассказанная им самим (XXX-LXIV)

Разумеется, я спустился с мальчуганом вниз, чтобы уплатить деньги: мистер Микобер сидел в углу и мрачно взирал на агента шерифа, который его арестовал. Спасенный и на этот раз, он пылко обнял меня и немедленно сделал пометки в своей записной книжке; помнится, он был так аккуратен, что записал даже полпенни, которые я не принял во внимание при подсчете.

Эта важная записная книжка напомнила ему, кстати, о другом деле. Когда мы вернулись наверх в комнату (где он сообщил, что задержался по непредвиденным обстоятельствам), он вытащил из записной книжки большой, сложенный в несколько раз лист бумаги, покрытый старательно написанными колонками цифр. Только в школьном учебнике по арифметике я видел такие колонки – в этом я убедился, бросив на них взгляд. Это были подсчеты (на разные сроки) сложных процентов на ту сумму, которую он называл: «Основная сумма в сорок один фунт десять шиллингов одиннадцать с половиной пенсов». После тщательной их проверки и старательной оценки собственных ресурсов он решил подвести общий итог, включая основную сумму и проценты за два года пятнадцать календарных месяцев четырнадцать дней начиная с сего числа. Потом он написал на всю сумму долга аккуратнейшую расписку, которую тут же вручил Трэдлсу (как подобает мужчинам), выражая при этом горячую признательность.

– У меня такое предчувствие, что мое семейство посетит нас на корабле перед отплытием, – задумчиво качая головой, сказала миссис Микобер.

По-видимому, и мистер Микобер имел на этот счет предчувствие, но спрятал его в оловянную кружку и проглотил.

– Если у вас, миссис Микобер, будет возможность послать письмо с дороги, дайте нам о себе знать, – сказала бабушка.

– Мне будет приятно думать, дорогая мисс Тротвуд, что кто-то ждет от нас вестей, – сказала та. – Я хотела бы верить, что и наш старый друг, мистер Копперфилд, не откажется получить известие от той, которая знала его, когда близнецы еще не подозревали о своем существовании.

Я сказал, что был бы рад, если бы она мне написала при первой возможности.

– Слава богу, таких возможностей будет немало, – заметил мистер Микобер. – В это время года на океане полным-полно кораблей, и мы, несомненно, встретим их сколько угодно. Все пути скрещиваются, – тут мистер Микобер поиграл моноклем. – Расстояние – одно воображение.

Теперь мне кажется, что в этом был весь мистер Микобер: когда предстояло ему ехать из Лондона в Кентербери, он говорил о поездке так, словно отправлялся на край земли, а тут, перед его путешествием из Англии в Австралию, казалось, будто он собирается пересечь Ламанш.

– Во время путешествия, – продолжал мистер Микобер, – я постараюсь иногда рассказывать им разные истории, а собравшись у кухонного огонька, приятно будет послушать песенки моего старшего сына; если же миссис Микобер не будет тошнить, – покорнейше прошу простить такое выражение! – она угостит их «Крошкой Тэффлин». [ 39] Конечно, прямо по носу мы увидим морских свиней и дельфинов, а по правому и левому борту массу всяких интересных вещей. Короче говоря, – заключил мистер Микобер, и вид у него был элегантный, как в былые времена, – под нами и над нами будет столь много любопытного, что, когда вахтенный крикнет с грот-мачты: «Земля!» – мы будем весьма удивлены!

С этими словами он осушил до дна свою оловянную кружку, словно уже совершил путешествие и блестяще выдержал испытание перед лучшими знатоками морского дела.

– А я, мой дорогой Копперфилд, – сказала миссис Микобер, – очень надеюсь, что настанет день, когда отпрыски нашего семейства вернутся на родину. Не хмурьтесь, Микобер! Я говорю не о нашем семействе, а о детях наших детей. Черешок, конечно, пустит крепкие корни, но я не могу забыть дерева, с которого его срезали. А когда наш род станет славным и богатым, признаюсь вам, мне бы хотелось, чтобы эти богатства потекли в денежные сундуки Британии!

– Пусть Британия выкручивается, как знает, моя дорогая, – вставил мистер Микобер. – Должен сказать, что она ровно ничего для меня не сделала, и меня не очень беспокоит то, о чем вы говорите.

– Вы не правы, Микобер! – сказала миссис Микобер. – Вы уезжаете, Микобер, в эту далекую страну не для того, чтобы ослабить узы, связывающие вас с Альбионом, а для того, чтобы их укрепить!

– Повторяю, любовь моя, – отозвался мистер Микобер, – из-за этих самых уз я не обязан пренебрегать другими узами.

– А я снова говорю вам, Микобер: вы не правы. Вы не знаете сами, на что вы способны, Микобер. Именно ваши способности – порукою тому, что шаг, который вы ныне предпринимаете, укрепит узы, связывающие вас с Альбионом.