Чарльз Диккенс - Жизнь Дэвида Копперфилда, рассказанная им самим (XXX-LXIV)

– "Первое. Когда деловые способности мистера У. и его память, по причинам, коих я не считаю возможным касаться, ослабели и пришли в расстройство… Хип… умышленно перемешал и перепутал все официальные бумаги. Когда мистер У. приходил в такое состояние, что не мог заниматься делами… Хип всегда был тут как тут и заставлял его ими заниматься. Он вынуждал мистера У. подписывать важные документы именно в этих условиях, выдавая их за документы, не имеющие никакого значения. Таким порядком он вынудил мистера У. дать ему полномочия на получение из доверенного им имущества суммы в двенадцать тысяч шестьсот четырнадцать фунтов два шиллинга девять пенсов, а также право употребить эту сумму якобы для возмещения деловых издержек и недостач, которые либо уже были возмещены, либо совсем не имели места. Это деяние он приписал преступному замыслу самого мистера У., совершившего якобы сей бесчестный поступок, и с той поры стал мучить его к приневоливать".

– Вы это должны будете доказать, – вы, Копперфилд! – угрожающе тряхнул головой Урия. – Мы еще посмотрим!

– Мистер Трэдлс, спросите… Хипа, кто жил в его доме после него? – воскликнул мистер Микобер, отрываясь от послания.

– Жил болван и живет сейчас, – презрительно отозвался Урия.

– Спросите… Хипа, была ли у него дома записная книжка? – задал еще вопрос мистер Микобер.

Тощая рука Урии, которой он поскребывал подбородок, застыла.

– Или спросите так: не сжег ли он ее? – продолжал мистер Микобер. – Если он ответит утвердительно и спросит вас, где пепел, направьте его к мистеру Микоберу, который сообщит ему нечто для него неприятное!

Торжествующий тон мистера Микобера до крайности встревожил мать Урии; с большим волнением она вскричала:

– Ури, Ури! Будь смиренным! Лучше поладить с ними, мой дорогой!

– Замолчите, матушка! – отозвался тот. – Вы напуганы и сами не знаете, что говорите. Смиренным! – злобно глядя на меня, повторил он. – В прошлом я был смиренным с некоторыми из них, слишком смиренным!

Погрузив подбородок в воротник сорочки, мистер Микобер обратился снова к своему сочинению.

– "Второе. В ряде случаев… Хип, по имеющимся у меня данным, насколько мне известно…"

– Как это убедительно! – с облегчением пробормотал Урия. – Матушка, спокойней!

– Мы постараемся сообщить вкратце нечто такое, что будет, сэр, даже и для вас убедительно! – откликнулся мистер Микобер.

– "Второе. В ряде случаев… Хип, по имеющимся у меня данным, насколько мне известно, систематически подделывал на исходящих бумагах, в книгах и в документах подпись мистера У.; в частности, в одном случае, я могу это доказать. А именно, например, следующим образом…"

И снова мистер Микобер, нагромождая эти слова, испытывал несомненное удовольствие, что, должен сказать, свойственно не только ему. В течение своей жизни я проверил это наблюдение на многих людях. Мне кажется, это общее правило. Принимая, скажем, присягу, свидетели получают большое наслаждение, дойдя до произнесения нескольких слов, следующих одно за другим, но выражающих одну и ту же мысль, и провозглашая, что они гнушаются, презирают, ненавидят и т.д.; на том же основании люди смакуют старинные проклятья. Мы говорим о тирании слов, но нам нравится также тиранствовать над ними; мы любим, чтобы, по важным поводам, нам служил слишком большой штат слов, мы считаем, что это придает нам значительность и звучит прекрасно. И подобно тому, как нас не занимает в торжественных случаях качество ливрей на наших лакеях, – лишь бы они были красивы и было их много, – так и качество, а равно и уместность наших слов – дело второстепенное, лишь бы парад их был внушителен. Подобно тому также, как большое количество ливрейной прислуги приносит человеку много хлопот, а большое количество рабов восстает против своего хозяина, так, мне думается, некий народ испытывает великие затруднения, а испытает еще больше, сохраняя слишком многочисленную свиту слов.

С каким-то причмокиванием мистер Микобер продолжал читать:

– "А именно, например, следующим образом: когда мистер У. заболел и не исключена была возможность, что его смерть приведет к некоторым разоблачениям и власть… Хипа над семейством упомянутого У. рухнет (что я, нижеподписавшийся, Уилкинс Микобер, удостоверяю), если только, взывая к дочерней любви, не удастся воспрепятствовать расследованию деятельности фирмы, упомянутый… Хип почел целесообразным заготовить от имени мистера У. обязательство на вышеупомянутую сумму в двенадцать тысяч шестьсот четырнадцать фунтов два шиллинга девять пенсов, совокупно с процентами, каковой суммой… Хип якобы кредитовал мистера У., чтобы спасти мистера У. от бесчестья, тогда как в действительности сей суммой он никогда не кредитовал мистера У. и она давно была возмещена последним. Подписи на этом документе – мистера У. как лица, учинившего оный, и Уилкинса Микобера как лица, засвидетельствовавшего, – были подделаны… Хипом. В моем распоряжении находится его записная книжка с собственноручными его имитациями подписи мистера У., хотя эти имитации и попорчены огнем, но удобочитаемы. Никогда я не свидетельствовал этого документа! А самый этот документ находится в моем распоряжении".