Маркиз Сад - Аделаида Брауншвейгская, принцесса Саксонская

— Сударыня, — воскликнул маркиз, увидев возлюбленную свою в столь пленительном уголке, — согласившись принять почести, кои вся Саксония сейчас воздает вам в моем лице, вы дали мне доказательство неизбывной доброты своей, и теперь я навеки ваш должник.

— Маркиз, — ответила Аделаида, — величие и силу, кои мне удалось поставить на службу Саксонии, я черпала в вашей душе. Я ответила так, как наверняка ответили бы вы сами, и эта уверенность помогла мне составить искомое письмо. Я горжусь тем, что сумела взять с вас пример.

— Я безмерно рад, сударыня, что пробудил в вас подобные чувства!

— Дорогой маркиз, мне не пристало выслушивать от вас такие слова. Вспомните о положении моем, и вы сами это поймете.

— О, как это прискорбно! Почему именно меня выбрал Фридрих привезти ему супругу, достойную составить мое счастье?

— Не говорите мне о ваших сожалениях, они бередят мне душу.

— Боже! Что я слышу! Если вы разделяете страдания мои, я готов забыть о них… Однако отныне мы вынуждены всегда жить вдалеке друг от друга! И ничто не сможет нас утешить, не сможет исправить зло, причиненное друг другу… мы молоды, а значит, нам суждено всю жизнь, до самой смерти оплакивать ту роковую минуту, когда мы узнали друг друга!.. Неужели, сударыня, и вы не знаете, каким образом могли бы мы облегчить свою участь?

— Увы, нет! Мне ничего не приходит в голову.

— Почему бы не избавиться от тяжкого бремени ненавистных уз?

— А вы знаете способ, приставший людям нашего положения? Разве могу я обесчестить трон, или рождение свое, или титул?

— Ах, почему вы делите трон не со мной!

— Почему вы явились ко мне, чтобы посадить меня на него?

— О, как горько об этом вспоминать! Молчите или воспоминания эти разорвут мне сердце!

— Ох, друг мой, станьте для меня примером мужества! Разве я не более несчастна, чем вы? Ничто не мешает вам постоянно пребывать у меня на виду; вы всегда можете быть подле меня… но вы понимаете, что более я ничего не могу вам предложить. Образ ваш следует за мной даже тогда, когда я обязана забыть его, ибо, заключая в объятия вашего соперника, мысленно я заключаю в свои объятия вас.

— Моего соперника!

— Нет, нет, я неправильно выразилась: у вас нет соперников. Как могу я разделить свое сердце, если оно принадлежит вам целиком? Я знаю, что не вправе говорить такие слова, но, если они успокоят вас, я не стану жалеть, что их произнесла.

— Они еще сильнее раздувают пламя моей страсти: неужели вы считаете, что, удостоив меня признанием, вы сможете заставить меня забыть мою любовь? Вот если бы случай…

— Как смеете вы так говорить, маркиз! И как могли вы подумать, что надежды на счастье я связываю с избавлением от уз своих?.. Нет, я далека от таких мыслей; сердце, где вы зажгли пожар, должно быть таким же чистым, как ваше. Позволив зародиться в головах наших хотя бы одной преступной мысли, мы оба запятнаем нашу честь. Без сомнения, страдания наши жестоки, однако преступления, порожденные насильственным расторжением уз, заставят нас страдать еще больше.

— Что ж, — воскликнул маркиз, — придется мне вас покинуть. Войны, во множестве ведущиеся в наших краях, позволят мне снискать славу, дабы она смягчила боль, что причиняет мне неугасимое чувство мое.

— Я запрещаю вам уезжать, — произнесла Аделаида.

— Хотите, чтобы я страдал у вас на глазах?

— Кто, кроме меня, сможет смягчить ваши страдания?

— Дозвольте мне хотя бы иногда встречаться с вами в этом месте!

— Будьте уверены, я не меньше вас жажду этих встреч, и сделаю все, дабы, улучив минуту, дать вам возможность излить свое горе, а потом усмирить его.

В эту минуту Аделаиде показалось, что среди деревьев, окружавших вольер, мелькнула какая-то тень.

— Нас предали! — в ужасе прошептала она, торопливо сжимая руку маркиза.

Посмотрев в указанную сторону, маркиз ничего не заметил.

— Уверена, он спрятался среди деревьев возле вольера, — произнесла Аделаида.

Однако когда маркиз сделал попытку пойти поискать соглядатая, она удержала его:

— Нет, нет, так мы признаем свою вину: решат, что мы боимся, в то время как мы не сказали ни единого слова, коего могли бы устыдиться. Лучше разойдемся в разные стороны; и помните, я запрещаю вам вести какие-либо поиски.

После свидания Людвиг отправился рассказать обо всем Мерсбургу. Он не скрывал, что суровость принцессы, постоянно ссылавшейся на свое положение, и обстоятельства отнимают у него всяческую надежду.