Светлое будущее

Я довольно долго излагал свою концепцию книги в этой части. М. Л. терпеливо слушал, перекладывая бумажки, карандаши, брошюры. Я намекнул на то, что было бы неплохо выпустить такую книгу под редакцией самого М. Л. Однако М. Л. на такую удочку не клюнул. Он не дурак все-таки. Старого воробья на мякине не проведешь. Я по глазам увидел, что он сразу понял суть дела. Такая книга для него — ловушка, и он в нее ни за что на свете не полезет. Представляю, какой вой во всем мире поднялся бы, если бы книга вышла под его редакцией! Книга и для меня ловушка (теперь-то я сообразил это!). Но кто такой я? Мелочь. Один из, пусть видный, но один из теоретиков, способный (и склонный к тому же!) ошибаться. Меня потом поправить можно будет. Это даже очень хорошо: бдим, работаем, мол. Одним словом, М. Л. сказал, что все необходимые для книги оценки и установки имеются в соответствующих документах партии. Изучите как следует отчетный доклад Генерального секретаря.

— Ну как? — спросил Фрол, когда я вышел от М. Л.

— Порядок, — сказал я. — С чем пришел, с тем и ушел. У меня к тебе просьба: не держи в секрете то, что я был здесь и целый час беседовал с М. Л. о книге. Для меня это очень важно.

— А как сам М. Л.? — спросил Фрол.

— Он мне разрешил ссылаться на нашу беседу в том смысле, что все принципиальные вопросы оценки событий прошедшего периода с кристальной ясностью даны в известных документах партии, — сказал я.

— Ясно, — сказал Фрол. — Ловкий ты мужик! Ставлю пару бутылок коньяку, если тебя не выберут в членкоры. Ты в Канаду едешь? Отлично. У меня к тебе просьба...

В коридоре меня перехватил Корытов и затащил к себе. Корытов — мой бывший студент, к тому же очень посредственный для марксиста даже. Ко мне он обращается на «ты», а я к нему на «вы»: со своими бывшими студентами я на «ты» никак переходить не могу. А поскольку я сам к своим бывшим учителям, кто бы они ни были, обращаюсь только на «вы», меня корытовское «ты» раздражает. Подумаешь, какой-то инструктор ЦК, а тычет так, как будто он старшина роты. Корытов воспринимает мое «вы» по-своему, т. е. как почтение к его положению. Он и директору нашему иногда «тыкает», а тот перед ним лебезит (хотя он академик).

— Ты ведешь себя неправильно, — сказал Корытов. — Якшаешься со всякой швалью. Кто такой этот Зимин? А Гуревич? Смотри, это боком выйти может. Заходил бы с супругой к нам. Мы недавно из Италии. Отдыхали. Есть что порассказать. Заходи, буду ждать. Пока. Извини, я больше не могу тебе уделить времени. Дела!

Корытов, конечно, прав. Он — прирожденный карьерист. Он без всякого опыта и познания чует одно из фундаментальнейших правил делания карьеры в нашем обществе: сделав шаг в своем возвышении, первым делом порви порочащие или принижающие тебя связи и знакомства, заведи связи, соответствующие твоему новому положению, и старайся завести полезные знакомства на более высоком уровне. Я это правило не соблюдаю, компенсируя его книгами и статьями. Но это не очень-то надежное средство. Надо как-нибудь выбраться к Корытову. Может быть, Фрол там будет. И вообще, грешно не использовать возможности, которыми реально располагаешь без особых усилий. Стоп, последнее — ложь. Это касается, что без усилий. А более двадцати лет преданного служения марксизму — это разве пустяк? Но бескорыстно ли? Если честно подсчитать, урвал я за это свое преданное служение не так уж мало. И я все же не стяжатель. И даже не карьерист. Я это делаю постольку поскольку. Представляете себе, каким же должен быть человек, который по советским критериям является стяжателем, хапугой, карьеристом! И странное дело: все личности такого рода, за редким исключением, преуспели менее, чем я. Говорят, я способный человек, выбился за счет способностей. Так ли это? Намного ли мои работы отличаются от аналогичных работ других?! Нет, тут дело не в этом. Дело в эпохе. Я тоже стяжатель и карьерист, только типичный для этого либерализма, когда это считалось естественной платой за личные достоинства. А так как сама либеральная эпоха для нас не типична, то и карьеристы такого рода карьеристами не кажутся. Просто я не вполне адекватен нашему обществу. И благодаря этому я всплыл в прошлые годы. Что будет дальше? Поживем — увидим.

— Как книга?

— Опять застопорилась. Денег нет. Ищут типографию подешевле. А время идет. Им там что! Они же понятия не имеют об условиях, в которых мы живем. А мы с Наташей издергались. Это же переворот всей жизни. А когда переворот затягивается...