Светлое будущее

Любопытно, что все запрещенные книги, которые Сашка приносит в дом, перечитали вдоль и поперек все члены нашего семейства. И где мне только не приходится бывать, везде на темы этих книжек разговоры ведутся так, что совершенно очевидно: широкие круги либеральной интеллигенции и чиновничества знают эту литературу лучше, чем хрестоматийную русскую классику. Долго ли еще это протянется? Известны многочисленные факты, свидетельствующие о том, что «маразм крепчает». Понемногу то тут, то там сажают. Главным образом — никому не известных молодых ребят. А взрослых более или менее известных людей пока зажимают «домашними» средствами. К. до сих пор ходит без работы. Скоро будет публичный процесс над Хлебниковым. Но тот — фигура с мировой известностью. Не замолчишь. Слухи ходят, что вовсю сажают в сумасшедшие дома. Говорят, только в Москве их открыли несколько штук. Говорят, что изобрели мощные средства. Три укола — и ты как личность сведен к нулю. И не подкопаешься. Антон считает, что тут больше слухов, которые КГБ распускает специально с целью запугивания. Но я думаю, что в слухах есть большая доля истины. Картошкин сказал мне по секрету, что слухи не отражают даже половины реальности.

Утром Сашка опять меня спросил: неужели все то, что Солженицын написал о жертвах сталинского периода, правда. Что я ему мог ответить? Я сказал, что это вопрос сложный. Но он не отставал:

— Ты дай мне принципиальный ответ — да или нет?

— Если я тебе скажу «нет», это будет неправда, скажу «да», это будет нарушение исторической точки зрения.

— Оставь в покое свои исторические принципы. Говори прямо. Боишься?

— Нет, Саша, я не боюсь. Я могу ответить тебе: «да». Но это будет совсем не то. Это не будет ложь. Но это не будет и правда. Я никого не хочу оправдывать. Просто тут дело сложнее.

— Солженицын утверждает, что сталинизм никогда не кончался. Только формы его менялись. Сталинизм, считает он, и есть сущность коммунизма. Как ты на это смотришь?

— Это безответственные фразы.

Ни до чего определенного мы не договорились. Но разговор этот имел последствия. Я записался на прием к Митрофану Лукичу.

В книге Антона есть место, специально посвященное взаимоотношению исторического и социального аспекта в понимании коммунистического общества. Вот основные идеи этого раздела. Исторический аспект. В стране — развал экономики и, главное, системы власти. Сложилась ранее или создается в это время, возникает спонтанно или навязывается извне (или комбинация этих возможностей в тех или иных пропорциях) особая организация, ставящая целью захват власти, — «партия особого типа» («организация революционеров»). Состав партии — обиженные, неудачники, авантюристы, фанатики, карьеристы, честолюбцы, «идеалисты», т. е. лица, по тем или иным причинам реализующие так свои цели и интересы и выталкиваемые обществом на этот путь. Тут есть общие черты, представляющие интерес для социальной психологии. Партия организуется по принципам гангстеризма. Захватив (или получив) власть с помощью тех или иных слоев общества, партия вовлекает в систему власти (это возможно в процессе захвата власти и даже немного ранее, с намерением взять власть) низшие слои населения, обещая им всяческие блага и в той или иной мере исполняя свои обещания. Если в этих слоях заметен слой заводских рабочих, то складывающаяся система власти получает наименование «диктатуры пролетариата». Но слово «пролетариат» может трактоваться более расширительно, так что лозунг «диктатура пролетариата» всегда имеет определенный смысл. Отказ французских коммунистов от него нельзя считать серьезной акцией. Это скорее временный демагогический прием. Рассматриваемый «исторический» процесс накладывается на такие процессы, которые совершаются по социальным законам. Это — социальный аспект. Этот аспект в собственном смысле слова касается достаточно больших (многомиллионных) человеческих образований. Маленькие страны он затрагивает обычно как нечто навязываемое извне, сильным соседом, или организовываемое по его образцу, а не спонтанно, не как «творчество масс». В этом аспекте складывается социально-бюрокра- тическая система организации больших масс населения по ранее открытым образцам такого рода и в формах, непосредственно очевидных широким слоям народа.

Упомянутые два процесса происходят одновременно, причем постепенно социальный процесс приобретает доминирующее значение. «Революционеры» уничтожают друг друга, вымирают, растворяются в гигантском аппарате «мирной» власти. Происходит смена поколений. Расширяется и углубляется социальная иерархия общества. Разумеется, это далеко не безболезненный процесс. На место Лениных приходят Сталины. Советский сталинизм и был таким периодом формирования и утверждения коммунизма как социального строя, но в исторически данных формах революционного периода и с его возможностями.