Светлое будущее

После работы «на минутку» заскочила Светка. Жаловалась на сотрудников института («Банда сволочей»). Жаловалась на мужа («Мой лопух») и на свекровь («Вот стерва!»). Плакала, что нечего надеть (хотя каждый день меняет туалеты, и институтские сплетницы до сих пор не могут подсчитать се гардероб). С трудом выпроводил ее («Мне надо работать»). Разложил на столе книги и бумаги. И без единой мысли в голове уставился в окно. Во дворе я увидел крупную старую женщину в длинном черном балахоне. Женщина рылась в мусоре в районе помойки, отбирала что-то (кажется, тряпье, бумагу) и складывала в свою тележку. Меня поразило лицо женщины: огромное, сине-фиолетовое, с бесформенным пористым носом старого алкоголика. А выражение лица такое, как будто ей поручили написать в нашем эпохальном труде главу о росте материального благосостояния трудящихся. Описать это выражение невозможно. Его можно только показать и дать ему название. Но лучше не делать ни того ни другого.

Старьевщица показалась мне сначала необычайно старой, так... лет на восемьдесят. Но по тому, как она ворошила помойку и укладывала барахло в тележку, ей можно было дать значительно меньше. Если бы мне вот так же сейчас пришлось заниматься подобным делом (избави боже!), я вряд ли за ней угнался бы. Я спросил у своей хозяйки, кто эта женщина. Она ответила, что никто этого не знает. Зовут ее просто Пьяная старуха, хотя никто ни разу не видел её пьяной. Появляется во дворе раз в неделю. Никто не помнит, когда она появилась впервые. Не обратили внимания.

Я попытался представить себе жизнь старьевщицы. Ни друзей. Ни родных. Общение — только с таким же, как она, приемщиком старья. Копейки на жизнь. Копеечные обманы. Копеечные ссоры. А что она ест? На чем спит? Кошмар! Как же должно быть обрублено со всех сторон ее сознание, чтобы продолжать жить! А если у нее сохранился ум и представление о лучшей жизни?! Нет, это немыслимо. Судя по физиономии, она все заработанные копейки пропивает. А что она пьет? Теперь это не так-то уж дешево. Наверно, достает что- нибудь вроде денатурата. От этого и синева на лице.

Я вернулся к своим бумажкам. Но старуха не выходила у меня из ума. Построили развитой социализм. Ускоренными темпами движемся к коммунизму. А ей на это на все наплевать. Для нее не существует никакой истории. Никаких проблем. Она скоро исчезнет. И я исчезну. И мы сравняемся в небытии. А посмотреть на меня с какой-то иной высоты, что делаю я? Где принципиальное отличие моего бытия от бытия этой старухи? Удовлетворение? А кто знает, может быть, она довольна своей жизнью больше, чем я. Я страдаю — хочу в академики, хочу премию. А она, может быть, не завидует даже своему тирану-приемщику, обсчитывающему ее на гривенник. Польза человечеству? А кто измерит, какую пользу принес человечеству я? И принес ли вообще?

Старуха нагрузила тележку и не спеша потащила ее за цепь, перекинутую через плечо. Люди проходили мимо нее, совершенно не замечая ее. Она для них не существовала вообще. Так же и они для нее. Вот вам сосуществование двух независимых миров, между которыми исключено всякое взаимопонимание. Зачем лететь на другие планеты, если но улицам бродит эта Пьяная старуха, с которой мы также не можем установить контакта. И не хотим это делать.

Я подумал, что мне ничего не стоит вот сейчас же вынуть из кармана сумму денег, которых этой старухе хватило бы по крайней мере на полгода. Но я это не сделал. Не знаю почему. Но не потому, что пожалел денег. Денег я никогда ни на что не жалел.

— Позвольте задать вам нескромный вопрос, — сказал Безымянный. — Судя по нашим беседам, вы неглупый человек. Как же вы ухитрились сочинить такие... как бы сказать... странные книжки?

Я растерялся от неожиданности и начал лепетать что- то вроде того, что книжки не хуже других. А то и получше, как считают многие. Во всяком случае, они на голову выше сочинений Петина, Рименталя, Костюкова и им подобных.

— Может быть, так, — примирительно согласился Безымянный. — У меня взгляд со стороны. Вам, конечно, виднее. Можете вы отличить одного взрослого клопа от другого? Нет. Только по пространственно-временным координатам. А для себя они, надо думать, различаются.

Есть, должно быть, клопы-таланты, клопы-бездари, клопы-гении.

Я сказал, что сейчас создаю мощный отдел, собрав в него самых талантливых ребят. Готовим огромную книгу, в которой намерены пересмотреть все фундаментальнейшие принципы.