Светлое будущее

— Нет, — говорит Сашка. — Я кое-что тут начинаю улавливать. Нельзя составить классификацию нравственных и безнравственных поступков самих по себе. Нравственность — это определенное состояние личности, которое позволяет ей (часто — без размышлений) совершать поступки так, что они будут удовлетворять некоторому общему и единственному критерию нравственности. Так?

— Так, — говорит Антон.

— Например, нравственный человек не совершит доноса и не заложит товарища ни при каких обстоятельствах.

— И если от этого будет зло другим, как будет оцениваться его поведение по отношению к ним?

И у нас начался дикий, беспорядочный спор до полуночи. Почему на семинарах по философии на эту же тему никогда не возникают такие дискуссии?

— Я бы на твоем месте, — сказала Светка, — сняла бы комнатку для работы. Сколько проблем сразу решилось бы! Надобность в некоторых твоих «командировках» отпадет. И вообще... Я сразу же позвонил Вадиму, моему заместителю. Парень он сообразительный, поймет все с полуслова. И устроит дело наилучшим образом. Хотя он холуй и наверняка стукач, но человек очень полезный и нужный. В отделе все крайне удивились, когда я заявил о намерении назначить его своим заместителем. Тогда я обрисовал функции заместителя и предложил назвать мне более подходящую кандидатуру. Желающих не нашлось. И так вот всегда. Пост заместителя, конечно, выгодный. Но выгода тут покупается дорогой ценой. Надо бегать, сидеть, изворачиваться, потеть. В общем, тяжко трудиться в самой суматошной части нашего бытия. Неудивительно, что на эту работу соглашаются лишь прирожденные проходимцы. К тому же любой порядочный, попав на это место, быстро превращается в такое же ничтожество. Я это проверил на опыте. Когда я еще сектором заведовал, выбрал я себе заместителем самого порядочного и толкового парня. И что же? Через полгода это была уже такая дрянь, что даже мне стыдно стало. Прирожден-ные прохиндеи на таких местах лучше, они даже немножко облагораживаются от близости к высотам культуры (прошу прощения за такое выражение).

Короче говоря, Вадим уже через несколько дней нашел мне отличную и сравнительно недорогую комнату примерно на одинаковом расстоянии от моего дома, от института и от Светиного дома. Полчаса пешком. Полезно для здоровья, а то я начал основательно толстеть. Вадим вместе со Светкой заехали ко мне на Вадимовой машине, погрузили все необходимые для работы рукописи и книги, и через несколько минут мы уже отмечали мое «новоселье». Если бы вы знали, какое это блаженство заиметь наконец-то свою отдельную изолированную комнату в тихой, чистой и светлой квартире.

Тамара приняла мое решение как вполне логичный шаг в развитии наших семейных отношений (по мнению всех наших знакомых, мы — одна из самых удачных и счастливых семей в Москве!).

— Но развод я тебе не дам, — сказала она решительно. Е...ь с кем угодно, а развода не дам! Развод — это безнравственно. Не забывай, у нас дети. Сашка отнесся к событию с полным равнодушием. Ленка прыгала от радости. «Ой, как интересно, — вопила она. — Я к тебе буду приходить в гости тайно от мамы и бабушки!»

Потом Тамара произвела строгие расчеты и сообщила мне, сколько денег я должен оставлять в семье и сколько могу проматывать на своих шлюх. Хорошо еще, что она не знает о моей полставки и о мелких гонорарах. Тут я должен отдать ей должное. У всех моих знакомых бывшие жены обирают бывших мужей до нитки с помощью специально нанятых адвокатов, писем в партбюро и заявлений в суд.

Светка сказала, что она после работы заглянет ко мне на часок. Странно, а мне, когда я остался один, больше всего захотелось, чтобы ко мне не приходил никто. Быть одному — никогда не думал, что это так здорово.

Моя хозяйка — аккуратная и очень приветливая женщина лет семидесяти. Она повесила мне занавесочки с голубыми цветочками, расстелила везде белые скатерти и салфеточки, напоила меня свежезаваренным чаем. И я почувствовал себя маленьким, дома у мамы.

— Давай трезво обсудим положение, — говорит Антон. — Либеральная эпоха закончилась. Теперь напечатать даже такие книжки и статьи, какие печатали три года назад, уже практически невозможно. Ты это, очевидно, почувствовал сам. К тому же делать теперь нечто подобное бессмысленно. Никакого эффекта не будет. Время уже не то и с точки зрения восприятия нашей продукции. Что же делать? Задачка на комбинаторику. И довольно тривиальная. Boт дилемма: либо остаемся в рамках марксизма, либо выходим за его рамки вообще. Рассмотрим первый вариант. Здесь опять- таки две возможности: либо послушно выполнять все указания свыше и становиться шакалом типа Васькина, либо новаторствовать. Первая возможность не для тебя. Если ты даже захочешь пойти этим путем, тебе не