Максим Ехлаков - Солнечные пятна

Вазиры зашикали и в зале воцарилась тишина — Великий Хан Востока вышел к Дивану.

Заняв свое кресло, хан изрек:

— Сегодня поутру сын наш и наследник Озхан скончался от руки коварного убийцы (шепоток в зале — неужели кто-то еще не знал этого). Новым наследником становится наш младший сын Бугдай. Что же касается убийства — то мы обязаны отыскать тех, на чьих руках кровь, и предать их безжалостному правосудию. И не важно, кто они и как высоки.

Все скорбно молчали, только булькал кальян Файдуддина-паши.

— Это проклятый Новый День! — наконец воскликнул он. — Я всегда говорил, древняя гидра бессмертна, она лишь прячется в песок, чтобы отрастить новые головы.

— Новый День — это чушь! — возразил шейх Муктада. — Это выдуманный джинн, который очень удобен, когда надо отыскать виновного. Вали все на тень от мертвого осла.

— О великолепный, — прокашлялся Абу-Вафик, вазир войск. — Все знают, что это может быть только дело рук Запада. Уже двести лет они только и ждут случая развязать войну, прикрываясь словами о мире и дружбе.

— Вот это — чушь! — пробасил Файдуддин. — Зачем бы им это делать накануне свадьбы.

— Чтобы не допустить ее, — ан-Надм был по обыкновению холоден.

— Да! Точно! — в спор вступил шейх Мустахдам. — Они никогда не хотели этой свадьбы!

— А по-моему, ее не хотел ты! — Файдуддин ревел как бык. — Кто говорил, что западным язычникам не место на Востоке? Кто призывал лишить принца прав на престол?

— Да, я не хотел свадьбы! — Мустахдам тоже закричал. — И я не скрываю этого и не стыжусь! Но я подчиняюсь моему хану! А Запад? Запад отвергает наши ценности! Да ведь и ты тоже, высочайший Файдуддин, ты тоже до сих пор пребываешь во тьме язычества…

Файдуддин швырнул в Мустахдама горсть фиников. Это словно разрушило плотину, и все вазиры, большие и малые, начали беситься, перекрикивая друг друга. «Новый День», «Запад», «Усра» — звучало чаще всего.

— Молчание! — эхо голоса хана таяло уже в тишине. — Наши ссоры на руку убийцам, кем бы они ни были. Нам надо сплотиться в единый кулак, чтоб нанести ответный удар.

— Но куда? — Файдуддин снова взялся за кальян. — Мы же не знаем, где враг.

— Значит, надо найти его. Завтра похороны, а после мы будем говорить с народом. И нам нужно назвать врага.

— Хорошо, о мудрейший, — на лицах вазиров отразились самые разные чувства — от уверенности до беспокойства.

Хан прикрыл глаза. О, создатель, за что, за какие грехи посылаешь ты мне эти испытания?

— Вот ты где.

Принцесса, конечно, любовалась своим свадебным платьем. Оно и правда очень красивое.

— Плохие вести, Алов. Очень плохие.

— Что случилось?

Бедная девочка, узнать такое прямо перед свадьбой. Но она сильная, настоящая Вреддвогль — не стала рыдать и сокрушаться. Хотя может быть, просто отложила это на потом.

— Я пойду, отец. Мне надо побыть одной.

— Конечно, — он поцеловал ее в лоб.

Тяжелые времена наступают.

Башня Иддтанн — старая, выщербленная, похожая на позвоночник — вонзила иззубренный шпиль в низкую тучу и резала ее до края неба. Император остановил носилки за наружной стеной. Семьдесят семь ступеней винтовой лестницы, семь этажей (по числу степеней посвящения) — и вот он,зал заседаний. Стрельчатые окна, почерневшие щиты на стенах, высоченный, теряющийся во тьме потолок. За круглым столом уже собрались высшие иерархи Общества.

Нювторм — одно из самых старых Обществ, учрежденное за века до Раскола. В лучшие времена за этим столом собирался цвет империи, самые влиятельные люди. Потом на первый план вышел Золотой закат, а Раскол и вовсе положил конец могуществу Обществ. Теперь Нювторм сжался до крошечного собрания, ставшего высшим советом империи.

За овальным столом сидели семеро. Капюшоны скрывали лица, но император знал их всех.

— Солнце встает и садится, — начал император.

— Ветер поднимается, волны утихают, — советники включались один за одним, и уже восемь голосов заканчивали приветствие, — на смертных руинах вырастает Новая Башня — прочнее и выше старой. И ничто ее не разрушит.

— Мы уже знаем о случившемся, — заявил Исмарк. — Скорбью преисполняются наши сердца.

— Мы должны ответить им, — сказал Стенн. — Открыто заявить, что нам известны имена убийц…

— А они нам известны?

— Бесспорно! Ибо кому выгоднее всего эта смерть? Только хану, и никому кроме него! Он никогда не любил сына, он был против этого союза, наконец, он всегда искал повода развязать войну.