Роберт Вальзер - Ровным счетом ничего

Одна женщина, всего лишь немного с причудами, отправилась в город, чтобы купить себе и своему мужу что-нибудь подходящее на ужин. Так уж бывает с женщинами, что они отправляются за покупками и бывают при этом несколько рассеянными. Так что история эта совсем не новая, тем не менее я продолжу и расскажу, что женщина, собиравшаяся купить себе и своему мужу что-нибудь подходящее на ужин и отправившаяся для этого в город, никак не могла собраться с мыслями. Так и сяк присматривала она, что бы такого изысканного и оригинального прикупить для себя и своего мужа, однако поскольку она, как уже говорилось, никак не могла собраться с мыслями и была несколько рассеянна, то не могла ни на что решиться, и похоже было, что она толком не знала, чего она, собственно, хочет. «Надо бы что-нибудь, что можно быстро приготовить, потому что уже поздно, времени мало», — думала она. Боже! Просто она была всего лишь немного с причудами и не могла собраться с мыслями. Деловитость и решительность — вещи поистине замечательные. Однако женщина, о которой речь, не была особенно деловита, а скорее даже рассеянна и с причудами. Так и сяк присматривала она, однако, как уже говорилось, ни на что не могла решиться. Способность принимать решение — вещь поистине замечательная. Однако женщина, о которой речь, такой способностью не обладала. Что-нибудь действительно подходящее и привлекательное хотела она купить для себя и своего мужа на ужин. С этой благой целью она и пошла в город, но ей просто не везло, у нее просто ничего не получалось. Так и сяк присматривала она. Доброй воли у нее было достаточно, благих намерений у нее было достаточно тоже, только была она немного с причудами, никак не могла собраться с мыслями, а потому ничего у нее не получалось. Нехорошо, когда с мыслями не удается собраться, и, короче говоря, женщине все это в конце концов опротивело, и она вернулась домой ничего не купив, ровным счетом ничего.

«Что такого привлекательного и подходящего, утонченного и изысканного, разумного и толкового прикупила ты на ужин?» — спросил муж, увидев, что его милая, любезная, маленькая женушка пришла домой.

Она ответила: «Ровным счетом ничего».

«Как это понимать?» — спросил муж.

Она отвечала: «Так и сяк присматривала я, однако никак не могла принять решение, потому что выбор был для меня слишком тяжел. К тому же было уже поздно, и времени оставалось мало. Доброй воли, как и самых благих намерений у меня было предостаточно, однако я никак не могла собраться с мыслями. Поверь мне, дорогой муж, совсем худо, когда с мыслями не удается собраться. Похоже, я у тебя самую малость с причудами, и потому у меня ничего не получилось. Я пошла в город и собиралась купить для себя и тебя что-нибудь действительно привлекательное и подходящее, доброй воли было у меня предостаточно, так и сяк присматривала я, однако выбор был труден, и с мыслями собраться не удавалось, а потому мне ничего не удалось, вот я и ничего не купила. Обойдемся сегодня этим ничем, правда. Ровным счетом ничего быстрее всего готовится и, во всяком случае, не портит желудка. Разве ты рассердишься на меня за это? Не могу в это поверить».

Итак они поступили не как обычно, или, можно сказать, разнообразили свое меню и обошлись на ужин ровным счетом ничем, и добрый славный муж ничуть не рассердился, для этого он был слишком благороден и слишком учтив. Он никогда не отважился бы состроить раздраженную физиономию, для этого он был слишком хорошо воспитан. Добрый славный муж так не поступает. Так вот они обошлись совершенно ничем и были оба очень довольны, потому что это чрезвычайно пришлось им по вкусу. Идею своей жены обойтись на этот раз ровным счетом ничем славный супруг нашел совершенно очаровательной и, уверяя, что по его мнению это восхитительная находка, изобразил величайшую радость, умолчав, правда, при этом, насколько пришелся бы ему по вкусу сытный, настоящий ужин, например яблочная запеканка.

И еще кое-что другое пришлось бы ему, возможно, по вкусу больше, чем ровным счетом ничего.

Кинаст была фамилия человека, который ни о чем не желал знать. Уже в юности он неприятно выделялся отвратительным нравом. Ребенком он доставлял немало хлопот своим родителям, а позднее, став взрослым — окружающим. В какое время дня ни заведи с ним разговор, приветливого и ласкового слова от него не услышишь. Раздраженной, злобной была его физиономия, а поведение его было отталкивающим. Типы вроде этого Кинаста, должно быть, почитают за грех быть учтивыми и любезными с людьми. Но не стоило опасаться: он не был ни учтивым, ни любезным. Он об этом и знать не желал. «Глупости», — ворчал он в ответ на все обращения. «Весьма сожалею, но у меня нет времени», — обычно раздраженно бормотал он, как только кто-нибудь подходил к нему с просьбой. А обращались с просьбой к Кинасту обманутые люди. Не многого они от него добивались, ведь предупредительностью он не страдал. Он совершенно ничего не желал об этом знать. Если от Кинаста требовалось совершить что-нибудь доброе, что-нибудь, так сказать, отвечающее общественным интересам, то он холодно бросал: «Желаю вам всего доброго, au revoir», что должно было значить: «Будьте любезны оставить меня в покое». Его интересовала только личная выгода и только собственная прибыль. Все прочее занимало его мало, а лучше сказать — вообще никак. Об этом он ровно ничего не желал знать. Если кто-то рассчитывал на его услужливость и тем более жертвенность, он раздраженно гнусавил: «Этого только не хватало», что значило: «Извольте оставить меня с вашими просьбами и не беспокоить». Или же он говорил: «Вы меня весьма обяжете, если сохраните обо мне добрую память», или же просто: «Bonsoir». Общественность, церковь и отечество, похоже, его совершенно не касались. Общественными делами занимались, по его мнению, лишь ослы; тот, кто как-либо заботился о церкви, был в глазах Кинаста бараном, а те, кто любил свое отечество, не находили у него ни малейшего понимания. Скажи, дорогой читатель, привязанный к родным краям, что, по твоему мнению, делать с Кинастами? Не правда ли, было бы великолепным, более того — благим делом, совершенно безотлагательно и с надлежащей тщательностью отлупить их по первое число? Не торопитесь! О том, чтобы подобные господа не оставались навечно безнаказанными, уже позаботились. Вот и к Кинасту однажды постучались и пришел тот, от кого не получалось отделаться, и не помогало ни «Bonjour», ни «Bonsoir», ни «Глупости», ни «Еще не хватало», ни «К сожалению, очень спешу», ни даже «Оставьте меня, пожалуйста, в покое». «Идем, ты мне нужен», — сказал странный пришелец. «Какая, право, прелесть. Что это ты вздумал? Не думаешь ли ты, что буду тратить на тебя свое время? Еще не хватало! Оставь меня в покое, сделай такую милость. К сожалению, у меня нет времени, так что прощай, au revoir». Так или примерно так собирался ответить Кинаст, но, как только он открыл рот, чтобы произнести то, что подумал, стало ему совсем худо, он побледнел как мертвец, было уже поздно что-нибудь говорить, его губы уже не могли произнести ни слова. Ведь это смерть к нему пришла, и тут уж все было бесполезно. Смерть не разводит церемоний. Не помогут никакие «Глупости», и всем изящным «Bonjour» и «Bonsoir» пришел конец. Не было больше насмешек, издевок и презрительного равнодушия. Боже, разве такая вот жизнь — это жизнь? Хотел бы ты прожить так безжизненно, так безбожно? Быть таким бесчеловечным среди людей? Заплачет ли кто-нибудь о тебе или обо мне, если мы будем жить, как Кинаст? Пожалеет ли тогда кто-нибудь о моей смерти? Не случится ли так, что тот или иной почти что обрадуется моей кончине?