Пэлем Вудхауз - Билл-завоеватель

Билл в сердцах повесил трубку. Он вернулся к прерванному завтраку, когда телефон снова зазвонил. Возмущенный упорством нераскаянного друга, он шагнул обратно и гневно рявкнул:

– Ну?! Чего еще?

– Ой, это вы, мистер Вест?

Звонил вовсе не Джаспер. Голос был женский, и от его звуков Билл зашатался. По телефону все женские голоса похожи, но этот его сердце спутать не могло. Она! А он – преступник, дурак, опрометчивый подлец – заговорил со злобой. О, боги! Обратиться к ней в таком тоне, пусть даже по недоразумению! Чего стоит одно только «Ну?!». А «еще»? Отвратительно, гнусно, грубо. Слова извинений хлынули, как из ведра.

– Мисс Кокер мне страшно жаль не знаю как и просить прощения я принял вас за другого я не хотел я бы и помыслить не мог надеюсь вы не надеюсь я не надеюсь вас не…

– Мистер Вест, – воспользовалась паузой слушательница, – не могли бы вы оказать мне большую услугу?

У Билла подломились колени. Он едва не рухнул.

– Услугу вам? – с жаром пробормотал Билл. – Конечно! Какой разговор!

– Это очень важно. Не могли бы вы ко мне зайти?

– Какой разговор!

– Не могли бы вы сделать это сегодня утром?

– Какой разговор!

С минуту Билл не мог отдышаться. Глаза застилал туман. Она попросила об услуге! Его, Билла, а не Тодди ван Риттера, не Юстаса Бейли, ни кого другого из рыцарей своего двора. Может ли он к ней зайти? Да, тысячу раз да, пусть бы даже дорогу к дому ее отца преграждали огнедышащие драконы.

Он вернулся в гостиную, подошел к каминной полке и почтительно пересмотрел все фотографии мисс Кокер – числом одиннадцать -целеустремленно выкраденные, одна за одной, из комнаты Джадсона. Алиса снималась часто, и, любя недостойного брата, исправно дарила его своими карточками. Билл и сейчас содрогался при воспоминании, как этот кощунник разрезал страницы детектива одним из бесценных снимков.

Чуткий гость, наделенный внутренним барометром, сразу бы распознал, что в этим апрельским утром в доме мистера Дж.Бердси Кокера на Шестьдесят первой стрит что-то не так. Отец Алисы и Джадсона жил на широкую ногу, его покои были обставлены со вкусом и являли все внешние признаки достатка и благополучия; однако сегодня над ними нависла зловещая тишь, словно ураган пронесся по коридорам или на домашних обрушилось горе. Не будь Билл так поглощен мыслями об Алисе, он бы приметил испуг в глазах горничной, которая без чего-то двенадцать пустила его в дом. Но он в своем волнении ничего не подозревал, пока не вошел в гостиную и не увидел более любезные ему глаза хозяйки дома.

– Боже правый! – вскричал он. – Что стряслось?

Алиса Кокер была на удивление хороша собой. Она смотрелась королевой, в отличие от Джадсона, который пошел в отцовскую родню и сильнее всего смахивал на эрдельтерьера. Она отличалась безупречными чертами, безупречными зубами, безупречными волосами. При первой встрече в ней невозможно было обнаружить изъяна. Однако сейчас всякий отметил бы не столько красоту, сколько озабоченность. Сочинители американских песен (которые куда лучше американских законов) советуют нам видеть хорошее в дурном, идти за Синей Птицей, запхнуть все наши горести в сундук, сесть на крышку и улыбнуться пошире. Алиса Кокер не сумела последовать их советам. Старая карга Забота, эта врагиня сочинителей, скрутила ее не на шутку.

– Садитесь, мистер Вест, – сказала мисс Кокер, даже в минуту волнения не отступая от холодной вежливости.

Многие месяцы этот ее тон доводил Билла до исступления. Он был накоротке с сестрами большинства друзей. С другой стороны, они вместе росли, а Джадсон, старый Биллов друг, сам впервые увидел Алису год назад. Подробностей Билл не знал, но заключил, что в семействе Кокеров не обошлось без бывших жен и утешителей-любовников. Во всяком случае, до прошлого мая Алиса жила с матерью в Европе, а, когда та умерла, перебралась к отцу -вести его хозяйство и вносить смуту в сердца младшего поколения.

Билл сел, излучая обожание, сочувствие и мужественную готовность сделать для Прекрасной все, что в человеческих силах.

– Очень любезно с вашей стороны было прийти, – сказала Алиса.

– Нет, нет. Ох, нет. Нет, нет. Нет, нет, – сказал Билл.

– Это из-за Джадсона.

– Из-за Джадсона?

– Да. Папа рвет и мечет. И я его не виню, – продолжала благонравная мисс Кокер. – Джадсон и впрямь отбился от рук.

Билл оказался перед дилеммой. Он желал бы согласиться с каждым произнесенным словом, но боялся навлечь на себя немилость слишком резким обличением. К тому же трудно бичевать порок, если не знаешь, чем именно прогневал родителя твой жизнерадостный друг. Поэтому Билл только крякнул, словно почтительный дикий селезень.