Залман Шнеур - Шкловцы

— Я слышу, — отзывается тетя Фейга и остается в дверях столовой.

— Мы не хотим голодать! — сурово сообщает ей дядя Ури и глядит на нее сквозь старенькие очки, которые страшно увеличивают ее глаза. — В конце концов! Хватит кровь сосать! Хор-рошо написано, как следует.

Дядя Ури читает второй заголовок:

— Бом-бом-ба у-ув Ниж-нем Нов-нов-городе! Бомба в Нижнем. Ты слышишь, Фейга? — тут же кричит он своей супруге, занятой самоваром. — Снова бросают бомбы в Нижнем. А к кому цепляться будут? К евреям на ярмарке! Наверняка… Господи помилуй!

— Ой-ой-ой, — отвечает ему тройной тети-Фейгин вздох из кухни. Знак того, что новость воспринята.

— Б-бун-ты у-в То-кио , ну вот, снова бунты! Ты слышишь, Фейга? Большие бунты в Токио! Убивают, режут друг друга, там всё теперь вверх дном. Бог знает, чем это кончится. Вот!

Новость о бунтах в Токио тетя Фейга уже слышала от Моте-газетчика, и довольно давно. Несмотря на это, она охотно выслушивает ее во второй раз. В глубине души она рада, что ее-то старый, не сглазить бы, и в самом деле разбирается в русских буковках. Во всем на него можно положиться!

Дядя Ури все глубже погружается в свою копеечную газету:

— Рас-рас-п… ррр… рас-при у со-юз-ни-ков [34] «Союзники» — обиходное название членов черносотенной организации «Союз русского народа». ! У союзников э… э… ты слышишь, Фейга?

— Что у союзников? — интересуется тетя Фейга из кухни.

— Рас-при … Черт знает, что у них тут понаписано. Что за паскудное слово. Где этот мальчик, который уже учит Гемору? Уроки делает? А ну, спроси-ка у него прямо сейчас, что такое распри , поглядим, что он знает.

— Он не знает, — через минуту-другую приносит известие тетя Фейга, — поискал, посмотрел, бе, ме, не знает.

Дядя Ури с умным видом вздергивает бороду и говорит:

— Вот как? Он тоже не знает? Тогда зачем он учится? Платим учителю три рубля в месяц, платим… Выброшенные деньги!

— Выброшенные деньги, — соглашается тетя Фейга.

И дядя Ури заменяет незадавшиеся новости со словом «распри» на другой заголовок:

— Боль-боль-шой скан-дал у-в у-в Думе! Ну, Фейга, ты слышишь? Опять скандал в Думе. Если пишут «большой скандал », это, верно, настоящий скандал. Немаленький, видать. Враг Израиля там снова все вверх дном переворачивает. Наверняка снова Пуришкевич [35] В.М. Пуришкевич (1870–1920) — русский политический деятель ультраправого толка, монархист, черносотенец, депутат Государственной думы. Его имя было символом политического антисемитизма в России. , да сотрется имя его и память о нем. Ужас! И чего этот гой на нас насел?

Тетя Фейга вносит самовар и заваривает чай, а дядя Ури продолжает читать заголовки. От заголовков он переходит к объявлениям и всем делится с женой. Ты слышишь, Фейга, требуются служанки! Хорошенькое дельце! Поди еще их найди. Ты слышишь, Фейга, врачи милости просят пожаловать к ним лечиться. Ты погляди, а наш-то фершел [36] Искаженное «фельдшер». еще и недоволен, что ему пятиалтынный платят, двадцать копеек ему подавай… Иначе ему не годится… Ты погляди! А Зямина девка еще хочет ехать учиться «на зубы»… Да-а-а… Позавидовала кошка собачью житью! Вот увидишь! Дантистов этих как собак нерезаных. Та-а-к, пенсионы … Театр. Пу-дра … Нечего читать и не на что смотреть!

И вдруг дяде Ури бросается в глаза напечатанный в газете сапог и крупная подпись «Самая лучшая обувь». Он кричит жене:

— Фейга, Фейга, сколько ты заплатила за сапоги для детей? По четыре рубля за пару? Тоже мне скидка! На, вот тебе: пара сапог за три рубля. Хороша хозяйка, тебе бы только деньги мотать!

— Что это ты ко мне прицепился? — сердится тетя Фейга. — Расчитался тут! Хотел чая, так и пей чай. Уж хватит тебе читать!

Дядя Ури швыряет в сердцах русскую газету:

— Эх, что с тобой говорить, налей-ка мне лучше стакан чая.

Тетя Фейга наливает дяде Ури полный стакан чая и накладывает малиновое варенье, чтобы успокоить его нервы, разыгравшиеся от чтения газеты. Прочитанный лист она кладет обратно на комод, куда завтра и послезавтра прибавятся новые листы, много-много — бумага для субботних глечиков. И кто знает, может быть, когда через неделю-другую дядя Ури снова усядется за чтение газет, тетя Фейга вытащит для него двумя пальцами ту же самую газету, которую он уже давно прочитал и забыл, и дядя Ури будет снова читать все заголовки, как обычно. Он начнет с передовицы «Мы не хотим голодать» и дойдет до настоящего скандала в Думе, и будет долго рассказывать все новости тете Фейге, пока не наткнется на рисунок сапога среди рекламных объявлений. Тогда он, удивленный и раздосадованный, остановится и швырнет газету на пол: