Сергей Толстой - Собрание сочинений в пяти томах (шести книгах). Т.1

Как же случилось, что имена двух братьев Толстых, ближайших друзей и единомышленников тех, кто в те дни за единомыслие жестоко платился, служивших в том же полку, были словно забыты? Какие высокие связи, какие знакомства их спасли от расправы?

Дело в том, что оба они незадолго до всяких событий, предваряя собой остальных, оказались в Петропавловской крепости. Но не царский гнев и не злоба всесильного временщика их туда определили, а воля… их собственной матери.

Незадолго до бунта, получив короткий отпуск, они приехали в Ельцы. Но за время их отсутствия здесь произошло много нового. У маменьки появился фаворит — управляющий. Как он скажет, так и будет. Только с ним и считалась она, ему одному доверяла, перед ним лишь смиряла свой нрав своевольный. И он разошелся. Сыновья пытались не замечать того, что творилось, из воли материнской не выходить, но это им удавалось с грехом пополам только в первые дни. Когда же забывшийся домоправитель, непосредственно к ним отнесясь, позволил себе какую-то наглость, поднялись, не сговариваясь, и с лестницы его спустили так, что носом ступеньки на ней сосчитал он…

Маменькин гнев был неописуем. Она подняла всю губернию на ноги в самом прямом и буквальнейшем смысле. С санкции самого губернатора, под военным конвоем, взятые под стражу офицеры были препровождены в Петербург, где без определения срока их в крепость тотчас заключили. Трудно поверить, но всемогущая власть богатейшей помещицы в те времена была так велика, что, когда весть о ее самодурстве дошла, наконец, до родни, ко двору очень близко стоявшей, то ей пришлось долго ходатайствовать о помиловании молодых людей. Под каким гарниром были они препровождены и попали в заточение, я точно не помню. Знаю лишь, что события, разразившиеся в их полку, заставляли особенно осторожно аппелировать с этой историей к высочайшему имени, обходя молчанием принадлежность заключенных к мятежному офицерству и подчеркивая основную причину постигшей их кары — непочтение к родительнице. И тогда, наконец, Александр Первый лично распорядился прекратить «маменькину репрессалию». Однако в полк оба брата уже не вернулись. Выйдя в отставку, они до самой смерти матери больше не появлялись у себя в имении. Один из них — прадед Николай Николаевич — вскоре женился, получив в приданое за женой это наше именье Новинки. Здесь он жил, здесь и умер, управляя удельными землями. Брат его, Яков [14], в молодости друг Пушкина и один из основателей «Зеленой лампы», известного литературного кружка, долгие годы жил за границей в качестве секретного агента русского правительства, поэтому средний, Иван, после матери получил в наследство Ельцы.

Одна из последующих глав «Хроники» и была посвящена «Зеленой лампе». Она начиналась строками Пушкина из посвящения Толстому: «Горишь ли ты, лампада наша, подруга бдений и пиров», — на которое Яков ответил шутливо-печальным двустишьем: «Ах, лампа погасла — не стало в ней масла…»

Кончился период бурной молодости прадеда с ее разнообразными волнениями, с дружескими пирушками, с встречами и перепиской с рядом интереснейших людей времен его молодости. Большинство старых друзей-декабристов отбывало далекую ссылку. Опустел его московский дом, в котором нередко собирались известнейшие певцы, литераторы и поэты, где у прабабки частым гостем бывал «барон Брамбеус» — Сенковский, долгие годы поддерживавший с ней переписку, где молодой еще Рубинштейн проигрывал свои новые вещи, где оставляли свои зарисовки в альбомах оба Брюллова. Овдовев довольно рано, он не женился вторично и посвятил себя детям. Двое старших отбыли под Севастополем всю осаду. Младшие в то время только еще были произведены в офицеры и не успели принять участия в войне. Дочери одна за другой выходили замуж. Лишь в самые последние годы его жизни наступило вокруг него некоторое оживление. Из долговременной ссылки возвращались друзья, такие же, как и он, старики. Им не всем разрешалось проживанье в столицах. И вечерами у новинского камина читает стихи Федор Глинка, наезжающий часто из Твери, Якушкин живет здесь, приняв приглашенье Николая Николаевича. Сыновья его навещают отца… Наезжает и Муравьев. Им есть о чем вспомнить всем вместе. Глинка читает недавно написанные стихи о «бывшем Семеновском полку», строки в них есть, посвященные всем присутствующим, и о самих Новинках теплые строки. И не раз кое-кто из стариков, отвернувшись в сторону от огня и закашлявшись, смахивает что-то с ресниц…