Уильям Теккерей - Капитан Рук и мистер Пиджон

— Чортъ возьми, Фредъ, говоритъ капитанъ Рукъ, наливая молодому человѣку, и самъ выпивая пятнадцатый бокалъ шампанскаго; — какое тебѣ счастье, еслибъ только ты умѣлъ пользоваться имъ!

Что можетъ быть со стороны Рука естественнѣе и даже благороднѣе этихъ словъ? Фредъ, очевидно, неопытный игрокъ; опытный игрокъ знаетъ, что возможности воспользоваться счастіемъ въ игрѣ не существуетъ. Фредди начинаетъ пользоваться своимъ счастіемъ. Прекрасно; но счастіе измѣнчиво; это даже вошло въ пословицу; и потому вовсе не удивительно, что, улыбаясь такъ сладко нашему Фредди въ началѣ вечера, оно потомъ стало хмуриться и подъ конецъ совсѣмъ его покинуло.

Фредди проигрываетъ.

И — странная случайность! страшное несчастье! онъ выигрывалъ всѣ маленькія карты, а проигрывалъ всѣ большія; но для того, чтобъ отъиграться, существуетъ простое и вѣрнѣйшее средство:- это — удвоивать ставки. Положимъ, вы проигрываете гинею: ставьте двѣ: выигравъ эту карту, вы выигрываете прежній кушъ и еще гинею; — проигравъ двѣ гинеи — ставьте въ третій туръ четыре; въ четвертый — восемь, въ пятый — шестнадцать, въ шестой — тридцать двѣ, итакъ далѣе. Здравый разсудокъ говоритъ, что не можете же вы проигрывать всегда; при первой картѣ, упавшей на вашу сторону, возвращается весь проигрышъ. Этотъ процессъ заключаетъ въ себѣ только ту невыгоду, что если вы начнете съ гинеи и, удвоивая кушъ, проиграете пятнадцать разъ, то весь проигрышъ составитъ аккуратно шестнадцать тысячъ триста восемьдесятъ четыре гинеи — сумму, которая, по всей вѣроятности, превосходятъ итогъ вашего годоваго дохода: по крайней мѣрѣ, итогъ моего дохода далеко ниже этой цифры.

Фредди не дошелъ еще до этого; но, будучи малодушнымъ въ счастіи, что замѣтили мы по его боязни выигрывать, онъ въ равной степени малодушенъ, когда начинаетъ проигрывать: онъ труситъ, то есть, онъ увеличиваетъ куши и старается отъиграться; человѣкъ, доведенный до этой крайности, можетъ смѣло считать себѣ погибшимъ.

Когда Рукъ возвращается домой, у него въ карманѣ оказываются векселя за подписью Фредди, положимъ хотя на триста фунтовъ стерлинговъ. Говорятъ, будто Мэри получаетъ половину выигрыша; но я этому не вѣрю: — капитанъ Рукъ принадлежитъ къ людямъ такого рода, которые не разстанутся съ кошелькомъ ни за что на свѣтѣ, если онъ попадется имъ въ руки.

На сколько правды въ предположеніи, что онъ дѣлится съ Мэри, до насъ почти вовсе не касается. Рукъ возвращается домой, бросается въ постель усталый и просыпается въ полдень, чтобъ снова начать подвиги, которые мы описали. Что касается до Фредди, то ни макъ, ни мандрагора, ни вся содовая вода изъ всѣхъ химическихъ магазиновъ не въ состояніи даровать ему того сладкаго сна, который онъ могъ бы имѣть, еслибъ не проигрался. „Еслибъ я только держался короля червей, со вздохомъ говоритъ Фредъ: — но, впрочемъ, кто же можетъ рѣшиться на это, когда король семь разъ сряду проигрывалъ? — еслибъ я забастовалъ въ то время, когда Томасъ (будь онъ проклятъ) подалъ этотъ адскій пуншъ, тогда бы еще сотни двѣ осталось въ карманѣ…“ и т. д., и т. д. Въ этомъ родѣ сѣтуетъ Фредди на свою судьбу. О, несчастный Фредди! жалкій Фредди! глупый Фредди! — ты пораженъ теперь, ты страдаешь, и къ излеченію недуга твоего — нѣтъ другаго средства, кромѣ кровопусканія, повторяемаго почти до гробовой доски. Относительно излеченія Фредди, слѣдуетъ принять въ руководство гомеопатическое правило similia similibus, а это, мнѣ кажется, въ переводѣ означаетъ: „отъ укушенія бѣшеной собаки должно лечиться шерстью той собаки“, — только, не безконечно-малыми дозами, не шерстью той собаки, которая укусила, не, vice-versа, собакою той шерсти, которая хотѣла укусить. Фредди началъ играть; — сначала по маленькой, — надобно же отъиграться; онъ долженъ пройти весь курсъ леченія, чтобъ получить какую нибудь пользу. Онъ долженъ играть, пока будетъ имѣть къ тому возможность; онъ будетъ играть, пока въ его карманѣ не останется шиллинга, и тогда, быть можетъ, останется честнымъ человѣкомъ, хотя большинство шансовъ противъ этого, и почти навѣрное можно держать пари, что онъ сдѣлается плутомъ-игрокомъ и будетъ богатъ или бѣденъ, смотря по обстоятельствамъ. Наымъ кажется, не нужно называть имя Фредди: оно красуется на его визитной карточкѣ:

МИСТЕРЪ ФРЕДРИКЪ ПИДЖОНЪ.

Отель Лонга.

Я сказалъ, что мистеръ Фредрикъ Пиджонъ, эсквайръ, можетъ сдѣлаться богатымъ или бѣднымъ плутомъ-игрокомъ, хотя первый шансъ, надобно признаться, весьма невѣренъ. Когда-то я знавалъ одного актера, который не умѣлъ ни писать, ни говорить, ни даже читать по англійски, — который не имѣлъ способности ни къ какому ремеслу въ свѣтѣ, не имѣлъ на столько ума, чтобъ торговать на улицѣ яблоками, и на столько смысла, чтобъ сдѣлаться членомъ Парламента; я знавалъ, повторяю я, одного актера, единственными достоинствами котораго были длинныя ноги, длинная шея и громкій голосъ, — слышалъ, какъ онъ проклиналъ свою судьбу, свою профессію, отъ которой, при всѣхъ своихъ стараніяхъ, могъ получать только восемь гиней въ недѣлю. „Никого, говорилъ онъ съ нѣкоторою справедливостью:- не вознаграждаютъ такъ дурно, какъ драматическихъ артистовъ: они всю свою молодость трудятся изъ-за ничего, и подъ старость ничего не могутъ приберечь на черный день.“ Съ этими словами онъ вздохнулъ и потребовалъ (это было въ субботу вечеромъ) сорокъ девятый стаканъ грогу, — счетъ стаканамъ велъ онъ съ начала недѣли.