Франц Кафка - Замок

К. сел на подоконник с решимостью провести на нем всю ночь и никаких услуг от этой семьи больше не принимать. Люди в деревне, которые его прогоняли или боялись его, казались ему безопаснее, ибо они, по существу, помогали ему держать себя собранным, заставляли его рассчитывать только на свои силы, а такие вот мнимые доброхоты, которые с помощью маленького маскарада приводили его вместо Замка в свою семью, морочили его — все равно, вольно или невольно, — подтачивали его силы. Его окликнули, приглашая к семейному столу, он даже не повернулся и продолжал сидеть, опустив голову, на своем подоконнике.

Тогда встала Ольга — она была отзывчивее сестры, заметно в ней было и что-то вроде девического смущения, — подошла к К. и попросила его пойти к столу: хлеб и сало уже поданы, а пиво она еще принесет.

— Откуда? — спросил К.

— Из трактира, — сказала она.

Это было К. очень кстати. Он попросил ее пива не приносить, а проводить в трактир его, у него там еще осталась важная работа. Но оказалось, что она собирается идти не так далеко, не в его трактир, а в другой, много ближе, в трактир для господ. Несмотря на это, К. попросил разрешения сопровождать ее; быть может, думал он, там удастся как-нибудь переночевать — что бы ни подвернулось там, он предпочел бы это лучшей кровати здесь, в этом доме. Ольга не ответила сразу, а обернулась назад, к столу, ее брат уже встал, кивнул с готовностью и сказал: «Раз господин этого желает». Его согласие чуть было не заставило К. отказаться от своей просьбы: этот мог согласиться только на бесполезное. Но так как тут же стал обсуждаться вопрос, пустят ли К. в тот трактир, и все засомневались в этом, то он стал решительно настаивать на том, чтобы тоже пойти, не давая себе труда подыскать для своей просьбы какую-нибудь вразумительную причину: пусть эта семья принимает его таким, какой есть, перед ними он почти не испытывал стыдливости. Немного смущала его только Амалия с ее строгим, прямым, неподвижным, несколько, может быть, даже тупым взглядом.

Во время недолгого пути в трактир (К. висел на Ольге — иного выхода у него не было, и она тащила его почти так же, как до этого ее брат) он узнал, что трактир этот вообще-то предназначен только для господ из Замка, которые, когда у них случаются дела в деревне, там едят и нередко даже ночуют. Ольга говорила с К. негромко и как бы доверительно, идти с ней было приятно, почти как с ее братом. К. боролся с этим уютным ощущением, но оно не проходило.

Трактир по виду был очень похож на тот, в котором жил К. Больших внешних различий в деревенских домах, наверное, вообще не было, но зато маленькие различия замечались сразу: крыльцо было с перилами, над дверью был прикреплен красивый фонарь. Над их головами, когда они входили, колыхалось какое-то полотнище — это был флаг, покрашенный в графские цвета. В коридоре они сразу же наткнулись на хозяина, очевидно совершавшего обход помещений; маленькими глазками, то ли испытующе, то ли сонно, он посмотрел, проходя мимо, на К. и сказал:

— Господину землемеру можно только до пивной.

— Конечно, — отозвалась Ольга, сразу же вступаясь за К., — он просто меня провожает.

Но К. вместо благодарности освободился от Ольги и отвел хозяина в сторону. Ольга осталась терпеливо ждать в конце коридора.

— Я бы охотно здесь переночевал, — сказал К.

— Это, к сожалению, невозможно, — ответил хозяин. — Вы как будто этого еще не знаете. Наш дом предназначен исключительно для господ из Замка.

— Такова, по-видимому, инструкция, — возразил К., — но оставить меня спать где-нибудь в уголке, конечно же, возможно.

— Я с исключительным удовольствием пошел бы вам навстречу, — сказал хозяин, — но, даже не касаясь строгости инструкции, о которой вы судите как человек посторонний, это неосуществимо уже потому, что господа до крайности чувствительны, я убежден, что они неспособны, во всяком случае — не готовы вынести вид постороннего человека; поэтому если бы я разрешил вам переночевать здесь и вас из-за какой-нибудь случайности — а случайности всегда на стороне господ — обнаружили, то не только я пропал бы, но и вы тоже. Звучит это смехотворно, но это правда.

Этот высокий, наглухо застегнутый господин, который стоял, уперев одну руку в стену, другую — в бок, скрестив ноги и слегка наклонившись к К., и доверительно с ним беседовал, казался почти не имеющим отношения к этой деревне, несмотря на свою одежду, выглядевшую всего лишь празднично-крестьянской.