Вирджиния Вулф - По морю прочь

— У меня сейчас была интереснейшая беседа! — воскликнула она, садясь рядом с Уиллоуби. — Вы знаете, что один из ваших подчиненных — философ и поэт?

— Человек он очень интересный — я всегда это говорил, — отозвался Уиллоуби, поняв, что речь идет о мистере Грайсе. — Хотя Рэчел считает его занудой.

— Он и есть зануда, когда рассуждает о течениях, — сказала Рэчел. Ее глаза были полны сна, но миссис Дэллоуэй все равно казалась ей восхитительной.

— Еще ни разу в жизни не встречала зануду! — заявила Кларисса.

— А по-моему, в мире их полно! — воскликнула Хелен, но ее красота, которая лучилась в утреннем свете, противоречила ее словам.

— Я считаю, что человек не может отозваться о человеке хуже, — сказала Кларисса. — Насколько лучше быть убийцей, чем занудой! — добавила она со своей характерной многозначительностью. — Я могу представить, как можно симпатизировать убийце. С собаками — то же самое. Некоторые собаки — такие зануды, бедняжки.

Рядом с Рэчел сидел Ричард. Его присутствие, его внешность вызывали у нее странное ощущение — ладно скроенная одежда, похрустывающая манишка, манжеты, перехваченные синими кольцами, очень чистые пальцы с квадратными кончиками, перстень с красным камнем на левом мизинце…

— У нас была собака-зануда, которая сознавала это, — сказал он, обращаясь к Рэчел прохладно-непринужденным тоном. — Скайтерьер — знаете, они такие длинные, с маленькими лапками, которые выглядывают из-под шерсти. На гусениц похожи — нет, скорее, на диванчики. Одновременно мы держали и другую собаку, черного живого пса. Кажется, эта порода называется шипперке. Большего контраста представить невозможно. Скайтерьер был медлителен, нетороплив, как престарелый джентльмен в клубе, будто говорил: «Неужели вы это серьезно?» А шипперке был стремителен, как нож. Признаюсь, мне скайтерьер нравился больше. В нем чувствовался какой-то пафос.

В рассказе вроде не было изюминки.

— И что с ним стало? — спросила Рэчел.

— Это очень печальная история, — тихо сказал Ричард, очищая яблоко. — Моя жена поехала на автомобиле, он увязался за ней и был сбит жестоким велосипедистом.

— Он погиб? — спросила Рэчел.

Но это уже расслышала на своем конце стола Кларисса.

— Не говорите об этом! — закричала она. — Я до сих пор не могу об этом вспоминать.

Неужели в ее глазах действительно показались слезы?

— Это самое печальное в домашних животных, — сказал мистер Дэллоуэй. — Они умирают. Первым горем, которое я помню, была смерть сони. С прискорбием должен признаться, что я на нее сел. Хотя это печали вовсе не убавляет. «Здесь покоится утка, на которую Сэмюэл Джонсон сел» [17] Сэмюэл Джонсон (1709–1784) — английский писатель и лексикограф. Здесь неточная цитата из стихотворения, приписываемого молодому Джонсону («Здесь покоится утка, / Наступил на которую Сэмюэл Джонсон…»). , помните? Я был крупным мальчиком. Потом были канарейки, — продолжил он, — пара вяхирей, лемур, однажды даже ласточка.

— Вы жили за городом? — спросила Рэчел.

— Мы жили за городом по шесть месяцев в году. Мы — это четыре сестры, брат и я. Нет ничего лучше, чем расти в большой семье. Особенную радость доставляют сестры.

— Дик, тебя страшно баловали! — прокричала Кларисса через стол.

— Нет, нет, ценили, — возразил Ричард.

У Рэчел на языке вертелись вопросы совсем о другом, точнее — один большой вопрос, хотя она не знала, как облечь его в слова. И беседа казалась для этого вопроса слишком легковесной.

«Пожалуйста, расскажите мне — всё!» — вот, что она хотела бы сказать. Ричард будто лишь чуть-чуть отодвинул занавес и показал ей изумительные сокровища. Ей казалось невероятным, чтобы такой человек пожелал говорить с ней. У него были сестры, домашние животные, когда-то он жил за городом. Она все размешивала и размешивала чай в своей чашке. Пузырьки кружились и собирались стайками, и ей представилось, что они олицетворяют родство человеческих душ.

Тем временем нить беседы ускользнула от нее, и, когда Ричард вдруг шутливо произнес:

— Я уверен, что мисс Винрэс тайно тяготеет к католицизму, — она понятия не имела, что ответить, а Хелен не удержалась от смешка над тем, как она вздрогнула.

Однако завтрак был окончен, и миссис Дэллоуэй поднялась.

— Мне всегда казалось, что религия подобна коллекционированию жуков, — сказала она, подводя итог дискуссии, когда поднималась по лестнице вместе с Хелен. — Одному черные жуки нравятся, другому — нет, а спорить об этом без толку. Какой черный жук есть у вас?