Божена Немцова - Хороший человек

В тот вечер, как и всегда, ничего изысканного на столе не было, только яичница, тушеная говядина, масло, нарезанный сыр и вино, но все очень вкусное.

— Я вас уговаривать не буду, пусть каждый ест что хочет и сколько хочет, — сказала пани Катержина, усаживаясь на свой мягкий стул, когда все уже стояло на столе.

— Ну, вот так-то лучше, — сказал Гаек. Все с аппетитом принялись за еду, кроме Мадлены, у которой сердце словно клещами сжало. Кусок не шел ей в горло. Анча же украдкой подкладывала самые лакомые кусочки из своей тарелки Яноушеку, словно ее желудок хорошую еду не смел принимать.

— Ну, Мадленка, берите маслице! — предлагала мамаша. — Ароматное, вкусное! Это мать Гаека посылает мне такие «жирные приветы», как он выражается.

— Я знаю, что вам оно тут кстати, а у нас этого хватает. Мне самому, когда я домой возвращаюсь, вкуснее всего кажется домашний хлеб со свежим маслом, — сказал Гаек.

— А если бы еще тебе все это любимая жена приготовила? — улыбнулся Михал.

Гаек готов был вспыхнуть и радовался, что Мадла не понимает по-немецки.

Мадла действительно не обратила внимания на сказанное и, отрезав себе масла, сказала:

— У нас в деревне жиры экономят. Все масло идет в город Плес.

— И у нас в горах, — сказал Гаек, — живут тоже очень скудно и нередко отрывают от себя то, что хотят продать. Масло, яйца чаще всего носят в ближайшие города, а потом все это скупают пражские торговцы маслом. Бедные едят только суп, сухую картошку да иногда что-нибудь мучное. Даже хозяева могли бы при тех же расходах питаться лучше. Они просто иначе не умеют. Наши женщины готовят так, как наши прабабки готовили, а о том, чтобы сварить повкуснее, и говорить нечего. Одни и те же кушанья переходят из поколения в поколение и еще долго, наверное, будут переходить.

— Свет ты мой! У нас в деревне было так же. Мясо только на рождество, на пасху и в троицу, да и то не у каждого, а лишь у зажиточных. Бедные радовались, если лепешка была чуть белее. Коровок, извините, те, что побогаче, имели две-три, бедная семья кормилась одной, да еще приходилось сколько-то масла в год продать. Свет ты мой! Хлебнули мы нужды досыта, и все-таки хотела бы я там еще разок побывать. А знаете ли вы, пани Катержина, что прошло уже больше двадцати лет, как я оттуда уехала?

— Годы утекают, как вода. Я тоже в Вене уже двадцать лет, в первый день думала, что через неделю надо возвращаться, если не хочу здесь умереть от тоски. Но человек ко всему привыкает, — ответила пани Катержина.

— А вы, Анча, откуда? — поинтересовался Гаек.

— Я оттуда же, откуда и пани Катержина — из Елинкова за Прахатицеми. Я Едличкова... но мы друг друга не знали, пока случайно не встретились здесь в одном доме, где я служила, и не разговорились. Нас свело провидение божье, потому что вскоре я заболела и тут пани Катержина...

— Налей-ка, Анча, вина Гаеку, — прервала ее пани Катержина и, чтобы Анча не могла продолжать свой рассказ, стала говорить сама: — Словно во сне вспоминаю я ту деревню, горы и леса вокруг, как все там было удивительно зелено, когда мы ходили за земляникой, все там носили фамилию Едлички. Потом мои родители умерли, домик достался брату, он женился, а я взяла узелок на спину и пошла служить в Будейовице, оттуда со своей хозяйкой приехала в Вену, с той поры живу здесь, повидала всякого — и плохого, и хорошего. В те далекие годы иногда мне еще снилась и деревня, и зеленые леса, такие красивые во сне, что утром я не знала, куда деваться от тоски.

— Я тоже долго не могла привыкнуть, хуже всего мне было от здешнего обычая носить воду в бадейке на голове.

— Это всем дается нелегко, пока не привыкнут. Я бы вам советовала, Мадленка, прежде чем по воду пойти, поучиться этому дома. На голову кладется мягкое кольцо, вроде венка, и на него ставится бадейка, тогда она стоит ровно и голове не больно. Сперва научитесь носить пустую бадейку и только потом наполненную, вначале походите с нею дома по кухне, пока не привыкнете уверенно держать голову и тело. Завтра я вам покажу, как это делается.

— Спасибо. А нельзя мне носить воду в бидонах? Я к ним привыкла, нести их легко, и воды за один раз принесла бы больше, — робко спросила Мадла.

— Девонька моя, понятно, что вы бы за один раз больше воды принесли, но всюду свои обычаи, и под них у хозяев посуда приспособлена. Например, в Праге воду носят в больших бадьях на спине. В такую бадью помещается фунтов [12] Фунт — старая мера веса, чуть больше полукилограмма. шестьдесят, поднимешь ее на третий или на четвертый этаж, и ноги дрожат, как осиновый лист, еле дух переводишь. А то, что в бадье больше воды принесешь, это верно.