Марк Твен - Том Соуер за границей

— Выбросимъ этотъ мусоръ за бортъ.

Но это требовало усилій, и не малыхъ, я вамъ скажу, поэтому Томъ раздѣлилъ работу по справедливости и согласно нашей силѣ. Онъ рѣшилъ, что мы двое выгрузимъ по одной пятой доли его, а Джимъ три пятыхъ. Но Джиму такое раздѣленіе не понравилось.

— Безъ сомнѣнія, я сильнѣе васъ, — сказалъ онъ, — и я согласенъ поработать сообразно тому; но все же вы слишкомъ много наваливаете на стараго Джима, масса Томъ, какъ мнѣ кажется.

— Не хотѣлъ я этого, Джимъ, но если тебѣ такъ думается, то раздѣли работу ты самъ; мы посмотримъ.

Джимъ рѣшилъ, что будетъ справедливѣе, если мы съ Томомъ отработаемъ по десятой долѣ. Томъ отошелъ отъ него, чтобы быть на просторѣ въ сторонкѣ, а тамъ улыбнулся во всю ширь Сахары на западъ, до самого Атлантическаго океана, съ котораго мы явились. Потомъ онъ снова повернулся къ Джиму и сказалъ, что мы согласны съ такимъ рѣшеніемъ, если только оно удовлетворяетъ Джима. Джимъ отвѣтилъ, что да.

Томъ отмѣрилъ тогда наши двѣ десятыя части по дугѣ, предоставивъ остальное Джиму. Тотъ очень удивился оказавшемуся различію и страшному количеству песка, выпадавшему на его долю; онъ былъ еще очень радъ, — говорилъ онъ, — что спохватился во время и не согласился на первое условіе.

Мы принялись за дѣло. Было и тяжело, и жарко работать, такъ что мы должны были подняться повыше, иначе не выдержали бы. Мы съ Томомъ чередовались: одинъ работалъ, другой отдыхалъ, но смѣнять бѣднаго стараго Джима было некому, и онъ потѣлъ такъ, что все, что было испареній въ этой части Африки, выходило изъ него. Мы не могли хорошенько работать, потому что хохотали до упаду, а Джимъ надсаживался и только дивился, чему мы такъ тѣшимся; намъ приходилось выдумывать какіе-нибудь предлоги къ тому, разумѣется, порядочно нелѣпые, но достаточные для Джима, который не способенъ былъ разобрать что-нибудь. Наконецъ, мы свою долю покончили, но совершенно надорвались, — не отъ работы, а отъ смѣха. Между тѣмъ Джимъ тоже почти совсѣмъ надорвался, но онъ-то уже отъ работы; тогда мы установили очередь и стали смѣнять его, за что онъ былъ безконечно намъ благодаренъ. Онъ сидѣлъ въ лодкѣ, утиралъ съ себя потъ, кряхтѣлъ и переводилъ духъ, повторяя, что мы очень добры къ бѣдному старому негру и онъ этого никогда не забудетъ. Онъ былъ вообще самый признательный изъ всѣхъ негровъ, какихъ я только видалъ; благодарилъ всегда за всякую малость. Съ лица онъ былъ черный, но внутри такъ же бѣлъ какъ вы сами!

То, что мы ѣли послѣ этого, было порядочно приправлено пескомъ, но когда голоденъ, то этого не разбираешь; а когда не голоденъ, то все равно ѣшь безъ всякаго удовольствія, — поэтому, если и хруститъ немного на зубахъ, то это, на мой взглядъ, рѣшительно ничего.

Мы добрались, наконецъ, до восточнаго предѣла степи, все держа курсъ на сѣверо-востокъ. Совсѣмъ на окраинѣ песчанаго пространства, въ мягкомъ розоватомъ свѣтѣ, обрисовывались три маленькія остроконечныя крыши въ родѣ палатокъ, и Томъ воскликнулъ:

— Это египетскія пирамиды!

Сердце у меня такъ и всколыхнулось. Знаете, я видалъ ихъ не разъ ка картинкахъ и слыхалъ о нихъ сотни разъ, но наткнуться на нихъ такъ неожиданно, удостовѣриться, что онѣ существуютъ, а не только воображаются, — тутъ было отчего чуть не задохнуться въ изумленіи. Замѣчательно, что, чѣмъ болѣе слышите вы о какой-нибудь великой, высокой, увѣсистой вещи или личности, тѣмъ призрачнѣе она для васъ становится, можно сказать, превращаясь, наконецъ, въ смутный, рѣющій обликъ, сотканный изъ луннаго свѣта, безъ всякой въ немъ осязаемости. Это можно отнести къ Уашингтону и точно также къ пирамидамъ.

Но, сверхъ того, всѣ разсказы о нихъ казались мнѣ всегда патяжкою. Такъ, напримѣръ, явился разъ къ намъ, въ воскресную школу, одинъ господинъ, показывалъ пирамиды на картникахъ, говорилъ рѣчь, въ которой пояснялъ, что самая большая пирамида занюіаетъ будто бы тринадцать акровъ земли и вышиною въ пятьсотъ футовъ, совершенно походитъ на крутую гору, построенную изъ каменныхъ глыбъ, которыя величиноіо съ цѣлый столъ; и глыбы эти лежатъ правильными рядами, на подобіе ступеней въ лѣстницѣ. Тринадцать акровъ для одной постройки! Да тутъ цѣлая ферма умѣстится. Если бы это говорилось не въ воскресной школѣ, я счелъ бы это тотчасъ же за вранье; а когда вышелъ, то такъ и подумалъ. Онъ говорилъ еще, что въ пирамидѣ отверстіе, въ которое можно войти съ факелами, чтобы спуститься по покатому корридору, который приводитъ въ большое помѣщеніе, въ самомъ нутрѣ этой каменной горы; тутъ стоитъ большой, тоже каменный ящикъ, а въ немъ царь, которому уже четыре тысячи лѣтъ. Я подумалъ тогда: если это не выдумки, то я готовъ съѣсть этого царя, пусть только мнѣ доставятъ его, — потому что даже Маѳусаилъ жилъ не такъ долго, а до него никто еще не доросъ.