Марк Твен - Том Соуер за границей

— Масса Томъ, а водится теперь еще на свѣтѣ такой бальзамъ?

— Да, дядя Абнеръ говоритъ, что есть. Онъ говоритъ, что его завели въ Нью-Іоркѣ и смазываютъ имъ глаза деревенскому люду, причемъ народъ видитъ всѣ желѣзныя дороги въ свѣтѣ, идетъ и заполучаетъ ихъ, а когда ему вотрутъ бальзамъ и въ другой глазъ, то пожелаютъ дураку счастливо оставаться и исчезаютъ вмѣстѣ съ тѣни желѣзными дорогами… Но вотъ и холмъ. Опускайтесь!

Мы пристали къ землѣ, но вышло оно не такъ занимательно, какъ я предполагалъ, потому что мы не нашли того входа, черезъ который пробрались за сокровищами тѣ двое. Но все же было очень любопытно видѣть уже хотя самый холмъ, въ которомъ происходили такія чудеса. Джимъ говорилъ, что онъ не взялъ бы и трехъ долларовъ за то, чтобы отказаться отъ этого; я былъ такого же мнѣнія.

Мы съ Джимомъ очень дивились тому, какъ могъ Томъ, очутясь въ незнакомой и такой громадной странѣ, какъ эта, направиться такъ прямо и отыскать подобную незначительную кучку земли, отличивъ ее сразу среди милліона другихъ, совершенно съ нею схожихъ, и это безъ всякаго другого руководства, кромѣ его собственныхъ познаній и природной смѣтливости. Мы много разсуждали объ этомъ, но не могли угадать, какъ онъ тутъ изловчился. Правду сказать, я другой такой головы и не встрѣчалъ. Ему не доставало только лѣтъ, чтобы завоевать себѣ такую же славу, какъ капитанъ Кидъ или Уашингтонъ. И я скажу, что даже этимъ двумъ, при всѣхъ ихъ дарованіяхъ, было бы мудрено отыскать этотъ холмикъ, между тѣмъ какъ это было плевое дѣло для Тома Соуера: онъ перелетѣлъ черезъ Сахару и отличилъ это возвышеніе также легко, какъ вы отличили бы негра среди кучки ангеловъ.

Мы нашли тутъ же, по близости, небольшое соленое озеро, наскребли соли съ его береговъ и пересыпали ею наши львиную и тигровую шкуры, для сохраненія ихъ до той поры, когда Джиму было бы удобно ихъ продубить.

Мы забавлялись тутъ дня два и, въ то самое время, когда полный мѣсяцъ коснулся другой оконечности степи, увидѣли рядъ маленькихъ черныхъ фигуръ, двигавшихся по его серебристому лику. Онѣ вырѣзывались такъ отчетливо, какъ будто были нарисованы на немъ чернилами. Это былъ новый караванъ. Мы умѣрили скорость нашего полета и слѣдовали за этими путниками, просто ради общества, хотя это было намъ и не по дорогѣ. Онъ грохоталъ, этотъ караванъ, и презабавно было намъ смотрѣть на него на слѣдующее утро, когда солнце облило пустыню своими лучами и на золотистый песокъ упали тѣни верблюдовъ, походившія на длинноногихъ старикашекъ, двигавишихся процессіей въ цѣлую тысячу человѣкъ. Мы не слишкомъ къ нимъ приближались, ставъ теперь осторожнѣе и зная, что нарушимъ порядокъ шествія, перепугавъ своимъ появленіемъ верблюдовъ. Этотъ караванъ представлялъ собою самую блестящую картину по части пышныхъ одеждъ и величавости во всемъ. Нѣкоторые изъ главарей ѣхали на дромадерахъ, — мы увидѣли здѣсь впервые это животное, — очень высокихъ и бѣжавшихъ въ перевалку, точно бы они были на ходуляхъ, что страшно перекачивало всадника и должно было порядочно взбалтывать обѣдъ у него въ желудкѣ, я думаю; но за то дромадеры очень выносливы и превосходятъ верблюда въ скорости бѣга.

Караванъ сдѣлалъ привалъ среди дня, а затѣмъ, къ вечеру, снова выступилъ въ путь. Мы стали замѣчать вскорѣ какую-то странную перемѣну въ солнцѣ. Сначала оно стало похоже на желтую мѣдь, потомъ на красную, наконецъ, превратилось въ шаръ кровяного цвѣта; а въ воздухѣ стало еще жарче и душнѣе; потомъ все небо на западѣ потемнѣло, точно заволоклось туманомъ, но страшнымъ, зловѣщимъ, похожимъ на видимый сквозь красное стекло. Взглянувъ внизъ, мы увидѣли ужасное смятеніе во всемъ караванѣ; всѣ люди метались, точно обезумѣвъ, потомъ бросились на землю и какъ бы замерли здѣсь.

Вслѣдъ затѣмъ, мы замѣтили, что что-то надвигается; походило это на страшно громадную стѣну, поднимавшуюся съ земли до небесъ; она закрыла собою солнце и приближалась точно какое-то полчище. Дунулъ на насъ легкій вѣтерокъ, потомъ онъ засвѣжѣлъ и въ лицо намъ посыпались песчинки, жгучія, какъ огонь. Томъ крикнулъ:

— Это песчаная буря! Оборачивайтесь спиною къ ней!

Мы повиновались и не прошло болѣе минуты, какъ бушевалъ уже вихрь, песокъ летѣлъ въ насъ цѣлыми лопатами, затемняя все вокругъ насъ такъ, что ничего не было видно. Черезъ пять минутъ, лодка наша переполнилась пескомъ до краевъ и мы сидѣли на ларяхъ, зарытые по горло; однѣ головы наши торчали и намъ было трудно дышать.