Эрнст Юнгер - Африканские игры

В одном из спальных залов я обнаружил Бенуа; он был один — сидел, поджав ноги, на кровати, покуривая сигарету и углубившись в «Парижские тайны» [33] Роман Эжена Сю (1804–1857). . Прежде, заходя к нему, я мог перекинуться с ним разве что несколькими словами, ибо он жил вместе со старослужащими, у которых были свои, строгие порядки. Теперь, когда я с порога брякнул: «Послушай, Шарль, я ищу кого-нибудь, кто отправится со мной в Марокко», — он отложил книгу и ответил:

— Что ж, это очень кстати: мне тут опять все наскучило.

Бенуа, наверное, в самом деле томился смертельной скукой: ведь хотя он и знал (в отличие от меня) о предстоящих трудностях, но на сей раз проявил не меньшее легкомыслие, чем я. Может, он просто решил не портить мне удовольствие, а самому ему было, по сути, безразлично, как будут развиваться события; а может наоборот, его обрадовала перспектива совместного со мной путешествия.

Он попросил только, чтобы я раздобыл в городе съестные припасы на два дня; обновить этот запас он намеревался в Тлемсене, местечке близ границы. Он снабдил меня двумя мешками для хлеба, которые я спрятал под шинель. Сам же взялся пронести мимо караульных две большие походные фляги, поскольку рассчитывал на свой «пропуск». После наступления темноты я должен был ждать его в арабском трактире позади мечети, где мы собирались подкрепиться перед дорогой блинчиками с медом, которые Бенуа очень расхваливал.

Дело было слажено за четверть часа. Следующие четверть часа ушли у меня на то, чтобы отвязаться от толстяка Гоора, с которым я столкнулся на лестнице. Он непременно хотел сопровождать меня в город, искушения и опасности которого были, как он полагал, мне не по плечу. Я приводил столько отговорок, что он заподозрил неладное и сказал мне прямо в лицо, что я задумал рискованные вещи, с которыми без его помощи не справлюсь. Я избавился от него, лишь пообещав, что мы встретимся позже. Наконец, исполненный радостного ожидания, я выскользнул со своими мешками за ворота. Что Бенуа может подвести, такого у меня и в мыслях не было.

Мы с ним условились встретиться в девять вечера; оставалось еще несколько часов, которые я использовал, шатаясь по городу и совершая всякие глупости. Просто чудо, что еще в городе со мной не случилась какая-нибудь неприятность. Так, когда я оказался перед лавкой часовщика, мне взбрело в голову войти и приобрести карманный компас — самый подозрительный предмет, каким я мог здесь заинтересоваться. Ничего удивительного, что, когда я покинул лавку, часовщик тоже вышел на улицу и долго с любопытством смотрел мне вслед.

Чтобы избавиться от его взгляда, я поспешно свернул в лабиринт переулков, который вывел меня на длинную грязную улицу, где я увидел множество прогуливающихся солдат. Одни развлекались, обмениваясь шутками с девицами, которые сидели на корточках перед обветшалыми мазанками (как какие-нибудь землеройки перед своими норками) и — поскольку дул пронизывающий ветер — пытались согреть руки над глиняной жаровней, наполненной раскаленным древесным углем. Другие исчезали в маленьких барах, отделенных от улицы только пестрыми бамбуковыми занавесками со стеклянными бусинами, — оттуда доносились голоса расшумевшихся гуляк. В закоулках стояли продавцы в красных фесках и жарили на открытом огне кусочки проперченной баранины, нанизанные на шампуры.

Уже смеркалось; бесчисленные мерцающие огни, многоязыкий гул голосов и темные тени, мелькающие за окнами мазанок, придавали этому месту оттенок порочности. Я, должно быть, забрел в тот злачный квартал, где обычно развлекался капрал Давид и посещение которого, как гласило объявление у ворот казармы, каралось пятью сутками ареста.

С любопытством оглядываясь по сторонам, я вдруг увидел, что улица, словно по волшебству, мгновенно обезлюдела. Все праздношатающиеся скрылись в боковых переулках, и я, не ожидая ничего хорошего, поспешил за ними. Тотчас на длинной улице появился патруль, выполнявший тут полицейскую службу: патрульные, вооруженные винтовками с примкнутыми штыками, конвоировали нескольких солдат, которых им удалось поймать.

Едва опасность миновала, как все (словно при игре в кошки-мышки) опять устремились на улицу. Я тоже выбежал вслед за другими, прятавшимися в темных углах; среди них я узнал своего земляка Хуке, который, похоже, очень обрадовался нашей встрече. Он тут же стал меня уговаривать навестить за компанию с ним двух чудесных шестнадцатилетних испанок, чья квартира, как он сказал, находилась поблизости. В нашей спальне мне уже доводилось слышать, как Хуке расхваливал этих девушек своему приятелю, Официанту; ни о чем другом он, казалось, не мог говорить. Хотя подобная авантюра меня совсем не прельщала, я — отчасти из страха, отчасти из любопытства — позволил себя уговорить и последовал за своим приятелем, который, словно кот, уверенно крался по темным тропкам и задним дворам.