Габриэле д'Аннунцио - Том 4. Торжество смерти. Новеллы

— Добрый человек, это — Сан-Рокко?

— Да, да, сверните на первый проселок.

Начали с шумом падать крупные капли, затем внезапно пошел сильный дождь, рассекая воздух длинными белыми стрелами, которые отскакивали, ударяясь о землю. Облака пришли в сильное движение, там и сям прорывались лучи света. На мгновение все холмы, пересекаемые полосами дождя, вспыхнули и вновь погасли. Над Майэллой открылась узкая серебряная полоса, похожая на тонкую отточенную шпагу.

Орсола старалась добежать до дуба, видневшегося на расстоянии оружейного выстрела. Дождевые капли били ее по затылку, стекали по спине, хлестали в лицо, платье насквозь промокло. Ей трудно было двигаться по скользкой земле. Она два раза упала и поднялась. Затем, как безумная, начала кричать возле одного домика:

— Помогите! Помогите!

В дверях показалась какая-то женщина и пошла к ней на помощь в сопровождении двух лающих собак.

Орсола дала себя вести, посиневшая, с искаженным лицом, она не в состоянии была произнести ни слова, зубы ее были стиснуты. Лишь спустя некоторое время она пришла в себя. Женщина засыпала ее вопросами. Вдруг, услышав имя Спаконэ, она все вспомнила.

— Ах, где Спаконэ? — спросила она.

— Он в Пополи, милая. Его позвали.

Орсола больше не владела собой: она начала рыдать и рвать на себе волосы.

— Чего вы хотите, милая? Чего хотите? Я — жена его, я здесь вместо него… — бормотала колдунья, всплескивая руками и заставляя ее говорить.

Орсола колебалась одно мгновение, затем рассказала все, закрыв лицо руками и прерывая свой рассказ рыданиями.

— Подождите. У нас имеется средство, но оно стоит пятьдесят сольди, милая, — объявила колдунья своим обычным мягким голосом, произнося слова нараспев.

Орсола развязала узел платочка и дала ей пять маленьких серебряных монет. Затем, немного успокоившись, стала ждать.

Комната была просторная, но низкая. Стены, покрытые местами слоем селитры, казались чешуйчатыми и зеленоватыми. Множество грубо изваянных майоликовых фигурок наполняло пещеру, странной формы утварь и инструменты валялись на столе. Это была какая-то суровая обитель, сохраняемая в монашеской простоте. Жена Спаконэ, стоя у камина, процеживала свой напиток Это была высокая костлявая женщина с белым лицом, изуродованным носом, фиолетовым, как винная ягода, с рыжими волосами, гладкими у висков, и двумя маленькими белесоватыми глазами, ее подбородок, лоб и руки были покрыты татуировкой.

— Готово, милая! Мужайтесь!

Орсола залпом выпила жидкость, и в то же мгновение почувствовала сильную резь в нёбе и в желудке. Она так и замерла с открытым ртом, сжимая живот руками, быстро ударяя о пол ногою. То была первая спазма маточного сокращения.

— Мужайтесь, милая, мужайтесь! — повторяла колдунья, смотря на нее белесоватыми глазами и похлопывая по спине. — Вы успеете дойти до Пескары… Ну! Ну!..

Орсола не могла отвечать: изо рта вырывались лишь вопли. Судороги сжимали ей живот, мускулы гортани коченели, вызывая рвоту. Глаза выскакивали из орбит, как будто ее охватил приступ эпилепсии. Благодаря ослабевшему организму, напиток оказал неожиданно быстрое воздействие. Почти внезапно начались искусственные роды, сопровождающиеся ужасной потерей крови.

— Иисусе! Иисусе! Иисусе! — бормотала взволнованная колдунья, в испуге глядя на судороги бедного тела. — Иисусе, помоги мне!

С ее помощью Орсола пришла в себя. Так как, спустя некоторое время, кровотечение прекратилось, то бедняжка поднялась на ноги и, побуждаемая женщиной, ушла. Она, шатаясь, дошла до главной дороги мертвенно бледная, как будто в теле ее не осталось ни капли крови, она жила лишь надеждой, что худшая опасность миновала.

Было свежо после дождя. Мимо Орсолы потянулись телеги, нагруженные мешками с гипсом, толстые пьяные ломовые извозчики развалились на мешках и курили. Когда Орсола очутилась позади телег, один из них, сидевший на самом конце, закричал:

— Эй, подвезти вас, девочка?

Почти не сопротивляясь, Орсола дала втащить себя сильным рукам мужчины и села на мешки. Она не слышала грубого смеха и циничных слов, перелетавших из одной телеги в другую.

Инстинктивно стиснув колени, чтобы задержать кровотечение, она чувствовала, как постепенно немеют ее ноги, так что частые толчки наезжавшей на кочки телеги причиняли ей едва заметную боль, а запах вонючих трубок чуть-чуть щекотал ее ноздри. Затем начался отдаленный шум в ушах, а в глазах замелькали светящиеся зигзаги. Она несколько раз свалилась бы, если бы ее не поддерживал извозчик, который, видя ее безмолвную кротость, покушался на зверские ласки.