Томас Пинчон - Винляндия

— В таком разе, не следует ли кому-то поймать этого Рекса, парня, который всё сделал?

— Рекса, зачем? Он лишь церемониально нажал на спуск, просто шестёрка, ровно как и Френези. Раньше-то думал, я взбираюсь, шаг за шагом, правильно? к развязке — сначала Рекс, над ним твоя мать, потом Бирк Вонд, за ним — но вот тут-то и темнеет, и этой двери на самом верху, что мне раньше виделась, больше там нету, потому что свет за ней тоже только что погас.

Выглядел он до того несчастно, что непроизвольно она взяла его за руку. От её касания он дёрнулся, и она удивилась не холоду руки, а лёгкости её, почти невесомости.

— Вы не будете против, если я… буду в гости приходить, время от времени, понимаете, по ночам?

— Буду тебя высматривать. — Вообще-то вскоре в Теневом Ручье им было суждено стать парочкой, во всякое время бродить средь городских неспящих, по дымным внутренним променадам, освещённым флуоресцентными лампочками с кляксами тени, по крытым мостам, отороченным лавками и прилавками, под множеством часовых циферблатов, сияющих сверху, мимо танатоидовых собак, что бездельничают компаниями, научившись больше не вилять хвостами, теперь они вместо этого осмысленно ими жестикулируют. Драп набивал ныне себе живот ведёрками попкорна, одно за другим, Прерия делилась с ним секретами патинко, редко, если вообще, тот и другая говорили о Френези, с которой Прерии наконец удалось повстречаться. Всё-таки не устояв против посещения тусы Траверзов-Бекеров, по ходу здрасьте-вам с лицами, которые она год не видела, её загнали в традиционный неостановимый матч по «чокнутым восьмёркам», ставки в котором были так же низки, как подла вся атмосфера. Дальнеродственные подонкоиды и случайно затесавшийся к ним мегаурод тянули со дна колоды, крали из банка, подавали сообщникам сигналы, рыгая и пердя шифром, и пытались метить карты козявками из носов своих и заёмных. Пока что крупно выигрывали только Прерия и её дядюшка Розик, смотревшийся зловеще в бесформенном досуговом костюме из «Бан-Лона», который некогда, во время оно, мог быть оттенка гороховой зелени поярче. Когда в «Воздушный поток», заглянув к ним, сунула голову Саша, у него закончились бубны, ими играла Прерия, вынуждая его тянуть. Сомнительно также было местонахождение Матери Судьбы, под каковым наименованием в общине Октоманьяков была известна дама пик. Дядя Розик считал, что она ещё в неразобранной колоде, а Прерия думала, что она у её двоюродного Джейда.

— Проверка ямочек! — позвала её бабушка. Прерии пришлось попросить её обождать, пока не разрешится ситуация с Матерью, наконец рискнув восьмёркой и объявив пики, по свершении чего наконец Она и вынырнула, на вид такая же гадина, как обычно, и Дяде Р. тем самым пришлось тянуть ещё пять карт, что, как бы доблестно ни играл он дальше, оказалось на одну карту больше, чем требовалось.

У трейлера с Сашей стояла женщина лет сорока, раньше бывшая девушкой в кино, и за его камерами и софитами, грузней, чем Прерия рассчитывала, там и сям на лице ущерб от солнца, волосы гораздо короче и на знающий глаз решительно нуждаются в укладочном муссе, хотя как Прерии завести об этом речь, не очень понятно.

У Саши по-прежнему кружилась голова от возвращения собственной дочери, и она попыталась загладить встречу клоунадой.

— Дисюда проверю, не сбежали ли эти наси ямоцьки, да вот они, у какие, и дай-ка бабу, — ля, проверит, нет ли в них мусора, она же просто, симпатя, — шнейшая у нас- ма лютка! — неуклонно возвращая её к младенчеству, щипля за щёки, отчего рот округлялся, пихая то туда, то сюда.

— Ффах-тыд, Ба-ах!

— Моя же обожаемая внученька, — наконец мягко отпихнув голову девочки прочь. — А спой-ка ты тему из «Острова Гиллигэна» для своей матери, — скомандовала она.

— Ба!

— Первый раз, когда она Ящик заметила, помнишь, Френези? Такая крохотуля, и четырёх месяцев не было ещё — шёл «Остров Гиллигэна», Прерия, и глазки у тебя ещё, может, и не очень сфокусировались, но ты села, такая серьёзная, и всё посмотрела до конца…

— Хватит, я-не-желаю-этого-слушать…

— … а потом, только передача начнётся, улыба лась и булькала, и качалась вся взад-вперёд, такая хорошенькая, будто в сам телевизор влезть хотела, и прямо на тот Остров…

— Ну пожаалуста… — Она поискала взглядом подмоги у Френези, но мать её казалась такой же ошарашенной, как и она.

— А ещё и трёх тебе не исполнилось, ты уже могла все слова петь, до единого! этим своим булькающим голоском, со всеми жестами, молния — «Бум!» говорила ты — «Если б не смелость моряков…», пухлыми кулачками туда-сюда размахивала, и тональности всякий раз меняла, как заправский маленький певец салонный.