Джон Пассос - 42-я параллель

Во всяком случае, он советовал не тревожиться, говоря, что это не серьезней обыкновенной простуды. Это был веселый старик, и лицо у него до того заросло грязью, что казалось коричневой кожаной маской. Он собирался попытать счастья на товарном поезде, который останавливался здесь брать воду вскоре после захода солнца. Пока Айк со стариком разговаривали, Мак прилег вздремнуть.

Проснулся он от окрика Айка, и все они сломя голову помчались за товарным поездом, который уже тронулся. В темноте Мак промахнулся, не попал на подножку и грохнулся на шпалы. Он ободрал коленку и набрал полон рот песку, и, когда он поднялся, все, что он увидел, – два красных фонаря в хвосте поезда, таявших в ноябрьской дымке.

Так в последний раз он видел Айка Холла.

Он снова вышел на дорогу и доковылял до ближайшего ранчо. Собака лаяла и бросалась на него, хватая за лодыжки, но он был слишком подавлен и ни на что не обращал внимания. Наконец к нему подошла полная женщина, дала ему холодного пудинга с яблочной подливкой и сказала, что он может переночевать в амбаре, если отдаст ей спички. Он добрел до амбара, зарылся в копну свежего сена и уснул. Наутро фермер, которого звали Томас, высокий рыжеватый мужчина с оглушительным голосом, пришел в амбар и предложил ему поработать несколько, дней за еду и ночлег. Они были приветливы с ним, и у них была красивая дочка – Мона, в которую он влюбился. Плотная, краснощекая, сильная, словно мальчик, она ничего не боялась. Она тузила его, боролась с ним, и, когда он отдохнул и подкормился, он ночи не спал, думая о ней. Он лежал на своем сеннике, снова и снова вспоминая прикосновение ее голой руки, когда она передавала ему трубку опрыскивателя или помогала складывать в костер срезанные ветви, ее крепкие груди и свежее, как у коровы, дыхание, щекотавшее ему шею, когда они возились и дурачились вечерами после ужина. Но у родителей были другие планы относительно дочери, и они объявили Маку, что больше в нем не нуждаются. Они отпустили его приветливо, с ворохом добрых сонетов, сменой старого белья и холодным завтраком, завернутым в газету, но без гроша в кармане. Мона побежала за ним по выбитым колеям пыльной дороги и поцеловала его па глазах у родителей.

– Мне без тебя будет скучно, – сказала она. – Накопи побольше денег, приезжай и женись на мне.

– Ну конечно, так я и сделаю, – сказал Мак и ушел с хорошим чувством и со слезами на глазах. Но особенно его радовало то, что он не подцепил триппера от той девицы из Сиэтла.

РОКФЕЛЛЕР ВОТ ТИП ЧЕЛОВЕКА БУДУЩЕГО Жатва смерти в Чикаго наконец-то и Париж шокирован ГАРРИМАН [44]ВЫВЕДЕН КАК ЖЕЛЕЗНОДОРОЖНЫЙ КО-ЛOCC напала на след известного авантюриста Запретить зловонную пьесу Шоу ТЕДДИ ДОБИЛСЯ ДИРИЖЕРСКОЙ ПАЛОЧКИ пожалейте пассажиров подземки

Когда поток металла [45]хлынул из домны я видел как рабочие кинулись к безопасным пунктам. Справа от домны я заметил группу в десять человек которые бежали сломя го-лову но платье их уже было охвачено пламенем. По-видимому они пострадали уже в самый момент взрыва и некоторые спотыкались на бегу и падали. Расплавленный поток поглотил бедняг в мгновение ока.

Раздался второй взрыв и я посмотрел на домну. Когда я снова взглянул направо ища глазами десятерых я не увидел ни одного и как мне кажется все они обратились в пепел. Мой поезд приходился на пути металла и поэтому я вынужден был расцепить состав и дать сигнал машиниста протолкнуть его дальше.

Классовые враги договариваются в салоне миссис Потер Палмер

Мы катались на коньках на пруду возле заводов ceребряных изделий; от фабричной свалки возле пруда шел чудной свербящий запах мыло из китовой ворвани объяснил кто-то им чистят серебряные ножи вилки и ложки. Наводят на них блеск перед продажей.

На лед тоже будто навели блеск и первый черный лед чуть тронутый белыми царапинами oт первых коньков звенел как пила. Я никак не мог научиться бегать на коньках и все падал. Берегись этого хулиганья предупреждали меня. Эти чешские и польские мальчишки закладывают камни в снежки пишут на стенах гадкие слова гадко ведут себя по закоулкам их родные работают на фабриках. А мы были чистенькие американские мальчики корсары умели обращаться с инструментами следопыты и играть в хоккей бойскауты и выписывать восьмёрки на льду. Я никак не мог научиться бегать на коньках и все падал.