Джон Пассос - 42-я параллель

– Что и говорить, Айк, знатно.

Немного погодя поезд тронулся, и они растянулись друг возле дружки на раскиданном сене. Сквозь щели в полу пробивался холодный ночной ветер. Спали они беспокойно. Поезд трогался, останавливался, и опять трогался, и маневрировал взад и вперед по путям, и колеса стучали и гремели им в ухо и грохотали на стрелках. К утру они пригрелись и уснули, и тонкий пласт сена у них под боком стал мягким и теплым. У них не было часов, а день был пасмурный, и они не могли сообразить, в котором часу проснулись. Айк слегка приоткрыл дверь и выглянул: поезд мчался по широкой долине, до краев затопленной, словно водой в половодье, зеленой рябью подросшей пшеницы. Время от времени вдалеке возникали островки деревьев. На каждой остановке высились плечистые слепые громады элеваторов.

– Это, должно быть, Ред-Ривер, но только куда это они нас, черти, везут? – сказал Айк.

– Теперь выпить бы по кружке кофе, – сказал Мак.

– Всласть напьемся в Сиэтле, Мак, будь покоен. Они снова уснули и проснулись одеревеневшие и с

пересохшей от жажды глоткой. Поезд остановился. Кругом все было тихо. Они лежали на спине, потягиваясь и прислушиваясь.

– А, черт, и куда это нас завезли?

Наконец они услыхали, как на путях захрустел под ногами шлак и кто-то стал проверять засовы вагонов. Они лежали тихо, так что слышно было, как колотится сердце. Шаги похрустывали все ближе и ближе. Дверь распахнулась, и в вагон хлынул солнечный свет. Они притаились. Мак почувствовал, что его похлопали по груди тростью, и сел, озираясь и моргая. Кто-то твердым шотландским выговором сказал ему прямо в ухо:

– Я так и знал, что найду здесь знатных туристов…

Ну-с, путешественники, вставайте и выворачивайте карманы, а не то познакомитесь с констеблем.

– А, черт, – прошипел Айк, выползая из своего угла.

– Руганью да чертыханьем делу не поможешь… Наскребете парочку фунтов, ну и отправляйтесь к себе в Виннипег искать там удачи. А нет, так не успеете вы помянуть Джона Буля, как придется вам поворачивать восвояси.

Кондуктор был маленький, черноволосый и говорил

с ехидной невозмутимостью.

– Вы сначала скажите, где мы, господин начальник? – спросил Айк, стараясь подладиться под английский говор.

– Гретна… на территории доминиона Канады. Вас следует задержать, помимо бродяжничества, уже за то, что вы противозаконно перешли границу владений его величества.

– Ну что ж, видно, придется раскошеливаться… Мы,

знаете, начальник, богатенькие сынки, отправились погулять и позабавиться.

– Нечего зубы заговаривать. Сколько у вас в кармане?

– Да пара долларов.

– Ну и выкладывай.

Айк вытащил из кармана сначала один доллар, затем другой; во втором была заложена пятидолларовая кредитка. Шотландец одним махом сгреб все три бумажки и захлопнул дверь. Они слышали, как он защелкнул задвижку. Долго сидели они молча в темноте. Наконец Айк сказал:

– Слушай, Мак, дай мне в рожу. А! Чтоб его… Разыграть такого дурака… Надо ж мне было держать их в кармане… когда зашивать надо – в пояс… Итого у нас осталось семьдесят пять центов. И наверняка здорово влипли… Он, конечно, даст по линии телеграмму, чтобы нас сняли на ближайшей станции.

– А что, у них на железной дороге тоже есть конная полиция? – спросил Мак глухим шепотом.

– На этот счет я знаю не больше тебя.

Поезд снова тронулся, Айк уныло уткнулся лицом в сено и скоро заснул. Мак лежал на спине позади него, разглядывая солнечную полоску, пробивавшуюся сквозь щель в двери, и раздумывал, каково им будет в канадской тюрьме.

Ночью, вскоре после того как поезд остановился, среди шипения и грохота большой товарной станции они услышали, как щелкнула задвижка.

Немного погодя Айк собрался с духом, приоткрыл дверь, и, одеревеневшие и смертельно голодные, они соскользнули на жесткий шлак станционного полотна. На соседнем пути стоял еще один товарный состав, и видна была только полоска звездного неба над головой. Без всяких приключений они выбрались с товарной станции и очутились в пустынных улицах большого, широко раскинувшегося города.

– Ну и паршивая, скажу тебе, дыра – этот Виннипег, – сказал Айк.

– А теперь уж, должно быть, за полночь. После долгих скитаний они наконец набрели на маленькую закусочную, которую хозяин-китаец собирался уже закрывать. Они потратили сорок центов на тушеное мясо с картошкой и кофе. Уходя, спросили китайца, не разрешит ли он им переночевать на полу за стойкой, но он вытолкал их вон, и, усталые как собаки, они снова побрели по широким пустым улицам Виннипега. Было слишком холодно, чтобы ночевать на воздухе, и нигде не видно было пристанища, готового приютить их на ночь за тридцать пять центов, и они все брели и брели, а небо начинало бледнеть медленной на севере летней зарею.