Лесь Мартович - Хитрый Панько и другие рассказы

Для всей страны не волен я сделать что-нибудь существенное, так как не хочу вмешиваться в политику, да и не с руки мне связываться с теми, кто властвует над народом. Но для одного села, пожалуй, кое-что можно было бы сделать.

Есть в горах село Смеречивка, оно совершенно отрезано от мира, дороги туда нет, и, чтобы добраться до него, надо перейти двадцать четыре глубоких реки. Нет там ни господ и ни одного чиновника. Вот и думаю я, что никому не помешает, если в Смеречивке сделаю для народа доброе дело. И никто меня потом упрекать не посмеет, — смело скажу: сделал все, что можно было. Надеюсь на тебя, Стрибоже, как на самого себя: ступай в Смеречивку и сделай для людей все, что они пожелают.

Так говорил Перун. И, выполняя его волю, Стрибог взлетел легкокрылой птицей и вмиг спустился с неба на землю. А когда увидел Смеречивку, подумал: «Эх! Счастье мое, что я божок! Не надо мне ни пешком итти, ни на лошадях ехать! А то не добраться бы мне по этим ухабам да рекам и никогда не видать бы этой самой Смеречивки, хоть пригласи меня к попу на свадьбу».

Едва появился Стрибог в Смеречивке, как люди очень перепугались: одни пустились наутек, а другие — прятаться. Стрибог сиял, как ясный месяц, и люди приняли его за какого-то комиссара [7] Исправники на Западной Украине назывались комиссарами. . Поэтому-то и боялись его, а больше потому, что не знали, по какой части этот комиссар.

Всякие бывают комиссары: от одного прячут табак, от другого — соль, от третьего — дрова, взятые из казенного леса, от четвертого прячут все, что только есть в хате. А что надо прятать от этого комиссара, люди не знали, оттого им становилось еще страшнее.

Смекнул божок, в чем здесь дело, и стал он людей успокаивать.

— Остановитесь, добрые люди! — кричал он. — Я не комиссар, я — божок, вам нечего бояться.

Начали и люди друг другу кричать:

— Не бойтесь! Это не комиссар, это божок.

Но не все так сразу и поверили. Кто-то крикнул:

— Что там за божок? Может, чертяка?

— Пускай хоть чертяка, лишь бы не комиссар!

Это совсем успокоило людей, и они толпой пошли за Стрибогом. Стали люди на площади возле общественного правления, а Стрибог поднялся немного вверх и промолвил:

— Слушайте смеречивчане, слушайте, добрые люди! Я божок Стрибог, и прислал меня к вам самый главный из богов, бог Перун, тот, который громом убивает и молниями палит. Перун вам передает следующее: «Смилостивился я, говорит, над смеречивчанами и услышал их молитвы». Говорите, что вам надобно, и исполнится все, что сегодня от меня, Стрибога, пожелаете. Не просите только никаких прав политических, — это запрещено.

Сходка зашумела и вдруг утихла. Стрибог ждал. Но не дождался.

— Почему не говорите?

К Стрибогу подошел войт и поклонился ему в ноги.

— Прошу милости, — говорит, — самого старшего бога Перуна и вашей! Боимся мы, как бы за это не повысили подати…

Стрибог заверил, что не повысят. Только теперь сходка опять зашумела, заговорила. Так сильно не жужжат пчелы в улье и даже вороны не каркают на ветер. Ни слова нельзя было разобрать: такой поднялся галдеж. Но вот один мужик из середины толпы, перекрывая голоса остальных, крикнул:

— Нам бы казенный лес обратно вернули, потому как искони он был наш!

Но войт запротестовал.

— Вернут, как же, — крикнул, — это ж цесарский!

А какой-то мужик из толпы добавил:

— Вишь какой умник выискался! Ему-то в самый раз, у него в казенном лесу покосы!

Стрибог даже подскочил.

— Нельзя, — говорит, — это политическое.

— Политическое! — повторила сходка и успокоилась на этом слове, хотя и не понимала, что оно означает.

Снова зашумела сходка, да так разноголосо и бестолково, что ничего путного нельзя было добиться. Стрибогу наскучило все это, и он стал выспрашивать по одному, но так толком ничего и не смог узнать.

Тогда один мужик, Семен, — тот, что умеет кровь скотине пускать, вышел вперед, поклонился Стрибогу в ноги и говорит:

— Прошу милости у Перуна и у вас! Это народ несговорчивый, так они и до скончания века не договорятся. Лучше поодиночке вызывать в правление и там расспросить.

— Кум Семен правду говорит, — подтвердила сходка.

Стрибог послушался совета, зашел в правление, сел и стал ожидать. Тем временем у дверей столпились люди: каждому хотелось попасть первым.

Наконец кум Семен, пробравшись через толпу, влетел в комнату, хотя ему изрядно намяли бока и поцарапали лицо.