Исаак Башевис-Зингер - Короткая пятница и другие рассказы[Сборник]

День был темным. Сугробы за ночь выросли до самых стрех. Дым стелился низко, припадая к земле, как истрепанная простыня. Глухо каркали вороны. Лаяли собаки. Идти в лавку после бессонной ночи не хотелось, но тем не менее Тойбеле оделась и вышла из дома. На улице не было никого, только двое из похоронного общества несли на кладбище носилки, покрытые белоснежной простыней. Из-под нее выглядывали посиневшие ноги покойника. Мертвеца сопровождал только могильщик.

— Кто это? — спросила у него Тойбеле.

И он ответил:

— Алхонон, помощник учителя.

Странная идея пришла в голову Тойбеле — проводить Алхонона, человека, жившего и умершего в одиночестве, в его последний путь. Кто придет сегодня в лавку? Да и зачем ей вообще эта лавка? Она уже потеряла все, что имела. А так, по крайней мере, совершит доброе дело. И Тойбеле пошла на кладбище. Там она подождала, пока могильщик разгребет снег и выроет яму в обледенелой земле. Они вместе завернули покойника в саван и талес, положили ему на глаза черепки и зажали в руку веточку мирта, чтобы после прихода Мессии он знал, в какой стороне находится Святая Земля. Потом могилу зарыли, и могильщик прочел кадиш. Тойбеле хотелось плакать. Этот Алхонон тоже был одинок. У него тоже не было детей. Вот и он станцевал свой последний танец. Из рассказов Хурмизы Тойбеле знала, что покойник не сразу попадает на небеса. Каждый его грех превращается в маленького бесенка, и бесенята эти становятся как бы детьми умершего. Они щиплют его, называют отцом, тащат через колючие кусты и в конце концов бросают в Ад.

Так Тойбеле оказалась брошенной дважды. Сперва праведником, а затем и демоном. Она быстро постарела. У нее не осталось ничего, кроме секрета — секрета, о котором никому нельзя было рассказать да в который, даже если бы она и решилась нарушить данную много лет назад клятву, все равно никто бы, пожалуй, и не поверил. Это был секрет, который сердце не могло доверить словам. Тойбеле унесла его с собою в могилу. И после ее смерти о нем продолжали шелестеть ивы, о нем квакали лягушки, и его, на своем каменном языке, передавали друг другу старые могильные камни. Хотя смерть и забрала их обоих, но секрет, волею Всемогущего, продолжал жить до самого конца света.

Вот говорят — большой, маленький, но какая разница? Человека не измеришь портновским метром. Главное, голова, а не ноги. Ведь если кто-нибудь вобьет в голову какую глупость, ее уже никакими силами оттуда не выбить. Вот, послушайте-ка, что я вам расскажу. Жили в нашем городке муж с женою. Его звали Мотя Коротышка, а ее — Мотиха. Настоящего ее имени никто и не знал. А Мотя был не просто маленьким, он был очень маленьким. Почти лилипут. Шутники да бездельники, а таких везде хватает, не упускали случая позлословить по этому поводу. Помощник учителя, говорили они, взял его за руку и отвел к реб Беришу, а тот решил, что это маленький мальчик, которого привели в хедер. На Симхат Тору мужчины напились и звали Мотю вместе с подростками читать Тору. Кто-то дал ему праздничный флаг с нарисованными на нем яблоком и свечой. Когда женщины рожали, повитухи ходили за ним и просили помолиться у колыбели новорожденного, чтобы отогнать злых духов. Была бы у него хоть борода! Но нет, ничего такого, несколько клочков волос тут и там, и все. У него не было детей, и, если говорить честно, он сам скорее походил не на взрослого мужчину, а на ешиботника. Его жена, Мотиха, не была красивой, но зато была больше своего мужа. Как бы то ни было, они жили вместе уже давно, и Мотя стал богатым человеком. Он торговал зерном и имел собственную лавку. В общине его любили, хотя порой и высмеивали. Такова жизнь. Что хорошего в том, что ты большой, если в кармане дыра еще больше?

Но хуже всего было то, что Мотиха (да простит ее Всемогущий!) постоянно сама донимала мужа. «Маленький, сделай то», «Коротышка, сделай это». Причем всегда что-то такое, чего он просто не мог сделать из-за своего роста. «Вбей гвоздь в стену, да не здесь, а выше!» или «Достань сковородку с верхней полки!» Она высмеивала его перед посторонними, и, конечно же, все вокруг знали об их отношениях. Однажды она даже сказала (только представьте себе такие слова в устах набожной еврейской жены!), что Моте и в постели нужна скамеечка для ног. Догадываетесь, какие потом ходили по городу слухи? Когда кто-нибудь приходил к ним домой и спрашивал у Мотихи, где ее муж, она отвечала: «Не знаю. Но загляните, на всякий случай, под стол». Помощник учителя, редкий болтун, любил рассказывать, что как-то раз потерял свою указку и уже отчаялся было ее найти, как вдруг заметил, что по улице идет Мотя, опираясь на нее, как на посох. В те годы люди сами распоряжались своим временем и больше всего на свете любили чесать языками. Сам Мотя воспринимал эти шуточки, как говорят гоим, с улыбкой, но, конечно же, ему было обидно. Что с того, что человек не выдался ростом? Неужели длинные ноги в глазах Бога непременно означают добродетель? Ну, да вы понимаете, что богобоязненные евреи сторонились таких разговоров. Интересовались этим только разные бездельники.