Шарль Нодье - Изгнанники

Еще немного, и вот я вижу его недвижимым, распростертым на сухом песке; сломленный усталостью и горем, он мучительно ощущает медленное приближение смерти. Длительная болезнь истомила его — щеки впали, глаза налились кровью; грудь вздымается с трудом; из уст его, которые иссушила жгучая жажда, вылетает воспаленное дыхание; и, чувствуя, как вот-вот иссякнут его жизненные силы, он обводит все вокруг мрачным взглядом и тоскует, что подле него нет друга.

Друг приготовил бы ему ложе из мха, друг выжал бы ему в чашу сок целебных трав; друг покрыл бы его своей одеждой, чтобы защитить от знойных лучей солнца и прохладных капель росы; заботы друга скрашивают даже смерть… Но он одинок.

Биение его сердца учащается, потом становится прерывистым, останавливается… кровь на мгновение вскипает, а затем, медленно холодея, застывает в жилах; веки судорожно трепещут и опускаются; он шепчет: «Пить!..» — и умирает, так и не дождавшись ни от кого ответа!

Когда взошло солнце, я уже сидел перед хижиной, на камне, служившем скамьей.

Окрестный вид не давал простора для глаз; лишь сквозь кроны деревьев да между отвесными вершинами скал можно было разглядеть вдали чудесные равнины Эльзаса, неясные контуры которых сливались на востоке с дымкой облаков. С трех других сторон горизонт обступали то густые чащи сосен и лиственниц, то каменные глыбы, которые время от времени отрываются от горных утесов и скатываются вниз, как попало громоздясь одна на другую.

Глаз человеческий взирает с благоговейным трепетом на эти гигантские руины мироздания, и тис, простирающий над ними свои полого раскинувшиеся ветви, царственно венчает их. В обломках памятников старины есть торжественность; в обломках космоса есть величие.

Ведь нет ничего более естественного, как преклоняться перед несчастьем; ведь нет ничего более возвышенного, чем развалины, овеянные славой, и нет чувства более неподдельного, чем глубокое уважение, которое внушается представлением о величии и о неизбежной гибели.

Не знаю… но я не хотел бы иметь другом того, кто без волнения способен взирать на дуб, поверженный грозой, и кто не чувствует благоговения, подавая милостыню Велизарию. [3] Велизарий (ок. 505–565) — знаменитый византийский полководец в правление императора Юстиниана I. В конце своей жизни Велизарий подвергся опале, что впоследствии дало основание легенде о том, что он был ослеплен и кончил свои дни жалким нищим.

Да, окружавший меня ландшафт не мог бы, вероятно, послужить темой для идиллии Гесснеру [4] Гесснер Соломон (1730–1787) — немецкий поэт и художник-пейзажист, автор сборника идиллий, очень популярных во Франции. и сюжетом для картины Клоду Лоррену, [5] Лоррен Клод (1600–1682) — известный французский живописец и гравер пейзажей. но в нем была та пленительная торжественность, что приносит вдохновение и утешение, успокаивает боль, окрыляет мысль.

Я понял, что у меня есть душа. Лавли подошел ко мне, и я почувствовал, братски целуя его, что души наши отныне слились воедино.

Накануне вечером я лишь мельком заглянул в хижину; теперь я вошел туда вместе с Лавли; внутри все было убрано просто, но всюду чувствовалось здесь присутствие материнской любви, улыбкой отвечающей на любовь сына. Здесь была обитель добродетели, двери ее были гостеприимно распахнуты, и она показалась мне храмом.

Взгляд мой задержался на нескольких книгах, составлявших библиотеку Лавли.

На самом видном месте стояла здесь Библия — первая из книг, рядом с ней я увидел «Мессию» Клопштока [6] То есть «Мессиаду», религиозную эпическую поэму немецкого поэта Фридриха Клопштока. — божественную поэму рядом с божественной летописью; около них я увидел сочинение Монтеня, [7] Монтень Мишель (1533–1592) — французский писатель эпохи Возрождения; автор знаменитого морально-философского трактата «Опыты» (1580). мудрого знатока человеческого сердца; они стояли между Шекспиром, который был великим художником этого сердца, и Ричардсоном, [8] Ричардсон Самюэл (1689–1761) — английский писатель, основоположник сентиментализма в английской литературе; его чрезвычайно популярные в конце XVIII века романы «Памела», «Кларисса Гарлоу», «История сэра Чарльза Грандисона» написаны в форме писем, в которых герои подробнейшим образом анализируют свои мысли и чувства. который написал его историю; были здесь и творения Руссо, Стерна [9] Стерн Лоренс (1713–1768) — крупнейший английский писатель, представитель сентиментализма. Его произведения — «Жизнь и мнения Тристрама Шенди, джентльмена» и «Сентиментальное путешествие». и еще некоторых авторов.