Жан-Поль Сартр - Дороги свободы. III.Смерть в душе. IV.Странная дружба

Гомес непонимающе посмотрел на Ричи.

— Вчерашний бейсбол. «Гиганты» выиграли.

— Ах да, бейсбол…

Гомес наклонился, чтобы зашнуровать туфли. Он снизу пытался прочесть заголовок на первой странице. Наконец он спросил:

— А что Париж?

— Ты не слышал радио?

— У меня нет радио.

— Кончен, пропал, — мирно сказал Ричи. — Они вошли туда сегодня ночью.

Гомес направился к окну, прильнул лбом к раскаленному стеклу, посмотрел на улицу, на это бесполезное солнце, на этот бесполезный день. Отныне будут только бесполезные дни. Он повернулся и тяжело сел на кровать.

— Поторопись, — напомнил Ричи. — Рамон не любит ждать.

Гомес встал. Рубашка уже вымокла насквозь. Он пошел к зеркалу завязать галстук:

— Он согласен?

— В принципе — да. Шестьдесят долларов в неделю за твою хронику выставок. Но он хочет тебя видеть.

— Увидит, — сказал Гомес. — Увидит. Он резко обернулся:

— Мне нужен аванс. Надеюсь, он не откажет?

Ричи пожал плечами. Через некоторое время он ответил:

— Я ему говорил, что ты из Испании, и он опасается, как бы ты не оказался сторонником Франко; но я ему не сказал о… твоих подвигах. Не говори ему, что ты генерал: неизвестно, что у него на душе.

Генерал! Гомес посмотрел на свои потрепанные брюки, на темные пятна, которые пот уже оставил на рубашке. И с горечью проговорил:

— Не бойся, у меня нет желания хвастаться. Я знаю, чего здесь стоит, что ты воевал в Испании: вот уже полгода, как я без работы.

Казалось, Ричи был задет.

— Американцы не любят войну, — сухо пояснил он. Гомес взял под мышку пиджак:

— Пошли.

Ричи медленно сложил газету и встал. На лестнице он спросил:

— Твоя жена и сын в Париже?

— Надеюсь, что нет, — живо ответил Гомес. — Я очень надеюсь, что Сара сообразит бежать в Монпелье.

Он добавил:

— У меня нет о них известий с первого июня.

— Если у тебя будет работа, ты сможешь их вызвать к себе.

— Да, — сказал Гомес. — Да, да. Посмотрим.

Улица, сверкание окон, солнце на длинных плоских казармах из почерневшего кирпича без крыши. У каждой двери ступеньки из белого камня; марево зноя со стороны Ист-Ривер; город выглядел хиреющим. Ни тени: ни на одной улице мира не чувствуешь себя так ужасно, весь на виду. Раскаленные добела иголки вонзились ему в глаза: он поднял руку, чтобы защититься, и рубашка прилипла к коже. Он вздрогнул:

— Убийственно!

— Вчера, — говорил Ричи, — передо мной рухнул какой-то бедняга старик: солнечный удар. Брр, — поежился он. — Не люблю видеть мертвых.

«Поезжай в Европу, там насмотришься», — подумал Гомес.

Ричи добавил:

— Это через сорок кварталов. Поедем автобусом.

Они остановились у желтого столба. Молодая женщина ждала автобус. Она посмотрела на них опытным угрюмым взглядом, потом повернулась к ним спиной.

— Какая красотка, — ребячески заметил Ричи.

— У нее вид потаскухи, — с обидой буркнул Гомес.

Он почувствовал себя под этим взглядом грязным и потным. Она не потела. Ричи тоже был розовым и свежим в красивой белой рубашке, его вздернутый нос едва блестел. Красавец Гомес. Красавец генерал Гомес. Генерал склонялся над голубыми, зелеными, черными глазами, затуманенными трепетом ресниц; потаскуха увидела только маленького южанина с полсотней долларов в неделю, потеющего в костюме из магазина готового платья. «Она меня приняла за даго» [3] Мексиканец (амер. жаргон). . Тем не менее он посмотрел на красивые длинные ноги и снова покрылся потом. «Четыре месяца, как я не имел женщины». Когда-то желание пылало сухим солнцем у него в животе. Теперь красавец генерал Гомес упивался постыдными и тайными вожделениями зрителя.

— Сигарету хочешь? — предложил Ричи.

— Нет. У меня горит в горле. Лучше б выпить.

— У нас нет времени.

Он со смущенным видом похлопал его по плечу.

— Попытайся улыбнуться, — сказал он. — Что?

— Попытайся улыбнуться. Если Рамон увидит у тебя такую физиономию, ты нагонишь на него страх. Я не прошу тебя быть подобострастным, — живо добавил он в ответ на недовольный жест Гомеса. — Войдя, ты приклеишь к губам совершенно нейтральную улыбку и там ее и забудешь; в это время ты можешь думать о чем хочешь.

— Хорошо, я буду улыбаться, — согласился Гомес. Ричи участливо посмотрел на него.

— Ты тревожишься из-за сына?

— Нет.

Ричи сделал тягостное мыслительное усилие.

— Из-за Парижа?

— Плевать мне на Париж! — запальчиво выкрикнул Гомес.

— Хорошо, что его взяли без боя, правда?