Леон Юрис - Исход

Наконец-то солнце село, и в трюм проникло дуновение свежего воздуха. Карен изнемогла от усталости, отупела. Она впала в полудрему, из которой вырывалась всякий раз, когда раздавался детский плач. Девушка прислушивалась к кряхтению старого судна, медленно пробирающегося к Палестине, и к утру погрузилась в беспокойный сон, полный кошмарных сновидений.

Внезапный грохот разбудил ее. Она выглянула на палубу: был уже день. Все смотрели на небо, где кружил огромный четырехмоторный самолет.

— Английский! Бомбардировщик «ланкастер»!

— Всем оставаться на местах, соблюдать порядок! — раздалось из громкоговорителя.

Карен вернулась к испуганным, плачущим детям и начала громко петь, призывая их подтягивать:

— Спокойно! — доносилось из громкоговорителя. — Никакой опасности нет.

К полудню на горизонте появился британский крейсер «Отважный» и подплыл к «Звезде Давида», угрожающе мигая сигнальными фонарями. Вскоре к крейсеру присоединился юркий миноносец «Смуглый». Оба военных корабля пошли бок о бок с дряхлым пароходом.

— Вот у нас и королевская свита появилась, — сказал Билл Фрай в мегафон.

Согласно неписаным правилам, все на этом кончилось. Моссаду Алия Бет удалось отправить из Европы еще одно судно. Англичане обнаружили его в международных водах и теперь будут следовать за ним. Когда «Звезда Давида» войдет в палестинские территориальные воды, англичане поднимутся на борт, возьмут корабль на буксир и уведут в Хайфу.

С палубы парохода понеслись громкие проклятия в адрес королевского флота и Бевина. Был поднят транспарант с надписью: «Гитлер убивал нас — англичане не дают нам жить!» Но «Отважный» и «Смуглый» не обратили на это внимания и, конечно, даже не подумали убраться вон, как многие надеялись.

У Карен появилась новая забота. От нехватки воздуха многим детям стало совсем худо. Она поднялась наверх и протиснулась сквозь клубок из рук, ног и рюкзаков к капитанскому мостику. Билл Фрай сидел в штурманской рубке и пил кофе, поглядывая на человеческую массу, толпящуюся на палубе. Начальник пальмахников о чем-то спорил с ним.

— О, Господи! — взревел Билл. — Чем евреи богаты — так это сварами! Приказы подлежат не обсуждению, а исполнению. Как вы надеетесь победить, если вступаете в пререкания из-за каждого пустяка? На борту распоряжаюсь я, понятно?!

Вспышка Билла не произвела на пальмахника ни малейшего впечатления. Он высказал до конца все, что было у него на душе, и ушел.

Билл что-то пробормотал себе под нос, прикурил окурок сигареты и заметил бледную Карен, робко стоявшую в дверях.

— Привет, золотко! — пророкотал он, улыбаясь. — Чашечку кофе?

— Не откажусь.

— Вид у тебя неважный.

— Дети не дают выспаться.

— Да… Как ты вообще справляешься с ними?

— Из-за этого я и пришла к вам. Некоторые совсем заболели, а ведь в трюме есть и беременные женщины.

— Знаю, знаю.

— Я думаю, надо пустить их на некоторое время на палубу.

Он показал вниз на палубу, забитую людьми до отказа.

— Куда?

— Вы найдете сотню добровольцев, которые захотят поменяться местами.

— Послушай, дорогая! Мне не хочется отказывать тебе, но у меня полно других забот. К тому же это не так просто. Перегонять людей с места на место на этой лоханке опасно.

Лицо Карен по-прежнему светилось лаской, в ее голосе не было гнева.

— Сейчас я спущусь вниз и поведу своих детей на палубу, — сказала она. Повернулась и пошла к двери.

— Погоди минутку. Поди-ка сюда. Такая милая девчушка, а поди ж ты — какие когти! — Билл почесал небритую щеку. — Ну ладно. Где-нибудь поместим твоих щенят. Господи ты Боже мой! Все им чего-то надо! Все пререкания, пререкания!

Эту ночь Карен провела со своими детьми на корме. В прохладном, чудесном воздухе они сразу мирно заснули.

Наутро море было гладкое, как зеркало. На рассвете прилетели еще несколько британских сторожевых самолетов, и за пароходом по-прежнему шел конвой — «Отважный» и «Смуглый», к которому беженцы успели привыкнуть.

Всех охватило волнение, когда Билл объявил в рупор, что они находятся всего в двадцати четырех часах плавания от Эрец Исраэль — Земли Израиля. Возрастающее волнение породило какую-то странную тишину, длившуюся до самого вечера. К вечеру «Смуглый» подплыл совсем близко к «Звезде Давида».

Голос проорал в громкоговоритель: