Луи Селин - Путешествие на край ночи

Можно было ожидать худшего.

Так мы провели несколько недель, вздрагивая при каждом звонке у дверей. Я ожидал визита Маделон или — еще хуже — полиции.

Каждый раз, когда Гюстав Мандамур приходил немножко раньше, чем обычно, чтобы сыграть на бильярде, я так и ждал, что он вынет из кармана повестку, вызывающую нас в полицию. Но тогда еще Мандамур был любезен и тих. Он переменился, и очень заметно, много позже. В те времена он проигрывал каждый день во все игры с полным спокойствием.

Изменился у него характер по нашей вине. Как-то вечером я из любознательности спросил его, почему он никогда не выигрывает в карты; у меня, в сущности, не было никакой причины задавать такие вопросы Мандамуру, кроме моей мании вечно интересоваться — почему? как? В особенности оттого, что ведь мы играли не на деньги. И вот я подошел к нему ближе и, хорошо рассмотрев его, заметил, что он сильно дальнозорок. Он на самом деле при нашем освещении почти что не мог отличить трефы от бубен. Так дальше продолжаться не могло.

Я исправил этот недочет, предложив ему отличные очки. Сначала он был очень доволен очками, но недолго. Так как он благодаря очкам играл лучше и меньше проигрывал, он вбил себе в голову, что он вовсе не будет проигрывать. Это было невозможно, и тогда он плутовал. А когда он проигрывал, несмотря на плутовство, то он дулся на нас по целым дням. Словом, он стал невыносим.

Я был очень огорчен: он на все обижался и старался нас обидеть в свою очередь, чем-нибудь нас расстроить, озаботить. Он по-своему мстил нам за то, что проигрывает. Между тем, повторяю, мы играли не на деньги, а только для развлечения… Но он все-таки злился.

Так, раз вечером, когда ему не везло, он крикнул нам, уходя:

— Предупреждаю вас, господа, будьте осторожны! Если б у меня были знакомые вроде ваших, я бы не был спокоен. Между прочим перед вашим домом прогуливается уже несколько дней одна брюнетка. Слишком часто, я считаю. Недаром она здесь ходит. Я нисколько не удивлюсь, если она поджидает кого-нибудь из вас.

Так, выпустив на нас эти ехидные слова, Мандамур собрался уходить. Эффект произвести ему вполне удалось. Но я тут же взял себя в руки.

— Хорошо! Спасибо, Гюстав!.. — ответил я ему спокойно. — Не представляю, кто же это может быть, эта брюнетка?.. Среди наших бывших больных, насколько я знаю, нет женщины, которая могла бы на нас пожаловаться. Должно быть, опять одна из этих несчастных помешанных. Мы найдем ее… Но вы правы, всегда лучше знать заранее. Еще раз спасибо, Гюстав, что вы нас предупредили. И до свидания!

Робинзон просто не мог встать со стула. Когда Гюстав ушел, мы стали обсуждать его слова со всех сторон. Несмотря ни на что, это могла быть другая женщина, не Маделон. Другие женщины тоже бродили под окнами лечебницы. Но все-таки были серьезные основания думать, что это была она; этой мысли было достаточно, чтобы перепугать нас насмерть.

Если это была она, то каковы были ее новые намерения? И потом, на какие деньги она жила столько месяцев в Париже? Если она действительно в конце концов явится собственной персоной, то надо было спешно принимать меры.

— Слушай, Робинзон, — сказал я в виде заключения, — решайся, пора! И решайся раз навсегда… Хочешь вернуться к ней в Тулузу?

— Нет, говорю тебе. Нет и нет! — был его ответ, вполне решительный.

— Ладно! — говорю я ему. — Но в таком случае, если ты действительно не хочешь к ней вернуться, по-моему, было бы лучше всего, если бы ты хоть на время уехал искать заработок за границей. Тогда ты отделался бы от нее наверняка…

Если бы он меня послушался, если б он тогда уехал, меня бы это устроило, меня бы это обрадовало. Но он не согласился.

— Ты что, смеешься надо мной, Фердинанд, а? — ответил он. — Это нехорошо в моем возрасте… Посмотри на меня!..

Он не хотел больше уезжать. В общем, он устал таскаться. Я настаивал.

— А если она на тебя донесет, Маделон, ты сообрази, по делу старухи Анруй?.. Ты сам мне сказал, что она вполне способна.

— Что же, наплевать! — ответил он. — Пускай делает, что хочет.

Я не привык к таким словам в его устах; прежде фатализм вовсе не был в его вкусе.

— Ну, пойди хоть поищи работы рядом, на заводе. Тогда ты будешь не все время с нами вместе. Если за тобой придут, мы успеем тебя предупредить.

Парапин был вполне со мной согласен, и он даже немножко заговорил ради этого случая. Надо думать, что ему показалось очень важным и срочным то, что происходило между нами. Тогда пришлось измышлять, куда его пристроить, где его спрятать, Робинзона.