Лидия Зиновьева-Аннибал - Тридцать три урода. Сборник

Цит. по: Иванова Л. Воспоминания. Книга об отце. С. 411.

Блок А. Собр. соч. в 8 т. Т. 5. С. 226.

Иванов Вяч. Собр. соч. Т. 2. С. 751.

Золотое руно. 1908. № 3–4. С. 95.

В искренности этих слов можно не сомневаться. Известно, что Ремизовы были ближайшими друзьями семьи Ивановых. Цитируемое письмо начинается словами: «Дорогой, милый Алексей Михайлович! Очень была тронута Вашим ласковым письмом. Поверьте, что горячо, к истинно дружескому и ласковому сердцу принимаю все, что касается Вас и дорогой Серафимы Павловны (жены Ремизова. — М.М.). Уже не знаю, какова ваша новая квартира, но одному радуюсь: ее близости к нам. Могу забегать к вам в свободные мои и ваши полчасика. А мне так хочется поближе, потеснее (?) сейчас».

Здесь и далее выделено Зиновьевой-Аннибал.

ОР РГБ. Ф. 643. № 111.

Золотое руно. 1908. № 3–4. С. 95.

Цит. по: Иванова Л. Указ. соч. С. 410.

Грязные звери (англ). (Здесь и далее перевод составителя .)

Я погублена!.. (фр.).

Мисс Мод! Я буду хорошей! Мисс Мод! Я буду хорошей! Я буду хорошей! Я буду хорошей! (англ.).

Мисс Мод! Мисс Мод! Спокойной ночи! Спокойной ночи! (англ).

Они любят меня? (нем.).

От сердца… (нем.).

Сболью (нем.).

Очень мало… (нем.).

Ипочтинет (нем).

«Общество девушек ее возраста под Вашим благочестивым покровительством… Лучший климат Вашей родины… Ваша доброта, высокоуважаемая сестра… Вопросы религии… Только Бог над всем» (нем.).

Что! Где! Как! Когда! Что! Где! Как! Когда! (нем.).

Дети! Дети! (нем.).

«I’homo levandosi ruggi: „Guerra!“» — Кардуччи [Кардуччи Джозуэ (1835–1907) — итальянский поэт и общественный деятель. Наиболее известны поэмы «К сатане» (1863), «Варварские оды» (1877–1889). Награжден Нобелевской премией в 1906 году.]. (Примеч. автора.)

Вы понимаете (англ.).

Гостиная — сборное место семьи. Автор дневника, очевидно, разрешил себе роскошь числиться одновременно членом двух семейных пансионов и живет то у Ральфов, в предместий Хэмпстэд, подле загородного парка Хэмпстэд-Хиф, то у Брусков, близ Юстон-Сквэра, неподалеку от Британского Музея, в библиотеке которого работает. У Брусков он в собственном смысле — «дома». Записи 1,3 и 4 сделаны в Хэмпстеде, 2 и 5 — в городе. (Здесь и далее воспроизведены подстрочные примечания издания 1918 г.).

«Хайасинф» [Хайасинф — несомненно, в этом образе отразились черты М. Сабашниковой. Вот как описывал ее Андрей Белый: «…сидела протонченная семнадцатилетняя девушка, млеющая от собственной тонкости: золотые кудри, перловое лицо, голубые, расширенные от изумления перед всем, что ни есть (не то перед собой), глаза — вызывали впечатление, что это не барышня, а вздох, веющий в ухо: „Как странно!“» (Белый Андрей. Начало века. М., 1990. С.69). Необычность облика и поведения Сабашниковой отмечена и в других воспоминаниях: «Она… еще девочкой-гимназисткой мучилась смыслом жизни, тосковала о Боге… наперекор хитонам ходила чуть что не в английских блузках с высоким воротничком. И все же — я (Евг. Герцык. — М.М.) не запомню другой современницы своей, в которой бы так полно выразилась и утонченность старой расы, и отрыв от всякого быта, и томление по необычно-прекрасному. На этом-то узле и цветет цветок декадентства. Старость ее крови с востока: отец из семьи сибирских золотопромышленников, породнившихся со старейшиной бурятского племени. Разрез глаз, линии немножко странного лица Маргаритина будто размечены кисточкой старого китайского мастера» (Герцык Евг. Воспоминания. Париж, 1973. С.75). Сравнивая ее с Максимилианом Волошиным, она же отмечала: «А рядом с ним тоненькая девушка с древним лицом… все ищет единого пути…» (Там же). Этим «единым путем» стала для М. Сабашниковой антропософия, отголоски которой слышны в рассуждениях Хайасинф. Сопрягая имя Хайасинф с «гиацинтом», Зиновьева-Аннибал конечно же намекает на имя Маргарита. Это имя в английской транскрипции — Маргарет — дано одной из обитательниц пансиона Ральфов.], почти «Хайсинф» — произносят англичане женское имя: Гиацинта (Hyacinth).