Лидия Зиновьева-Аннибал - Тридцать три урода. Сборник

Ты верно угадала, Сердце Розы.
Любил бы и царя, да привередлив.
Дурить он стал, своим надутым счастьем:
Добыть живую куклу загорелось!
Чтоб длинную мне кратко кончить речь:
Велит мне сон царицы подстеречь
И соком Алоцвета брызнуть в очи.
Из приворотов нет его жесточе.

Эрот {158} с пастушкой, а с барашком волк!
Кто соком алым пьян — теряет толк.

Гляди же, вот он!

Красный, красный, красный.
Дай мне притронуться. Как бьется сердце
От света алого! Гляди, гляди:
Зеленым и густым стал лес; раскрылись
В траве цветы. Как остро светит месяц!
И там — как тень густа, где стлала я
Под каприфолией пахучей ложе!
И к ним с небес и от земли несется
Пьянящий, благовонный дух. О, как
Смешным и строгим карликом недавно
Ты мог казаться мне, малютка Пок?
Но расскажи, где ты добыл цветок?

Отсель далеко. Послан был за ним
Я Обероном. Тысяч тридцать верст
Я промахнул лишь в полчаса.

Ах, Пок.
Прелестный, маленький, как дивно быстр
Был воробьиных крылышек полет, —
Их прикрепил к плечам твоим Эрот.

Догадкой верной ты меня смешишь.

Пок, миленький, о, покажи мне ближе
Свою добычу и меня не бойся —
Ее не выхвачу: стыдливы слишком
И тонки пальчики мои. Нет, страшно
Притронуться к горящему цветку.
Он кровью налился! Вот лепесток —
Как вспухли жилки! Ах, мне стыдно, Пок…

Стыдишься, деточка, ты потому,
Что родилась вчера и мало знаешь.
Цветок же этот весь отравлен соком
Любовных вожделений и зовется
Любви неутолимой Алоцветом.

Откуда ты прознал о нем, мой Пок?

Спою тебе о нем, как пел мне царь.

За морем далеко
Мой расцвел цветок —
Там, где Феб {159} горит высоко,
Волн сафир {160} глубок…
Берегися злого сока:
Метко брызжет хитрый Пок.
Цвет отравы страстной,
Цвет волшебных стран,
Напоен ты кровью красной
Ненасытных ран!
Спал Эрот под дубом; ясный
На лугу горит колчан.

Юноша-путник увидел колчан,
Выкрал стрелу из снопа золотого:
В палец ужален — любовию пьян, —
Целит, — уметал в сонливца нагого.
Вскрикнул Эрот — зазывает, манит,
Томного сладостным пленом неволит,
К дереву вяжет… О жизни не молит
Пленник, — и радостной казнью казнит
Милого бог, — и пронзает, и колет.

Стрелами-лучами
Безумец пронзен.
Живыми ручьями
Цветок воспоен.
Страстью палимый,
Неутолимой,
Без исполненья тот будет желать,
Млеть и пылать,
Весь тот истает любовью напрасной,
Кто его кровью окрестится красной [98].
Постигла ль ты теперь его опасность?
Обрызнуть соком негу сонных вежд —
Проснутся очи и на что ни взглянут, —
Будь то хоть дуб, ручей иль камень косный, —
Того запросят страстным пожеланьем.
А с камнем или пнем объятья жестки.

Как быть нам, миленький, со злым цветком?
Как сжалось сердце! Я боюсь, боюсь —
Большой беды! Царицу я люблю.
Алцвет расщиплем и по ветру бросим!

Вот брызнет в очи влагой нам Алцвет!

О, ни за что не нужно! Нет! Ах, нет!
Мое сердечко лопнет, бедный Пок.
Летим! Цветок затопим в ручеек!

Всплывет. И вот Титания, купаясь
При месяце с русалками, завидит
В воде горящий алый огонек —
Словить себе велит она цветок.

Так в землю закопай его…

Мой царь,
Мой повелитель — Обертон летит!

Хор Эльфов.
Наш царь летит,
Наш царь спешит,
Наш царь царицу ищет.
Олень лежит,
Злой вепрь убит,
А лань по дебрям рыщет.
Трубите, рога,
Зовите царя На пир!

Лети, встречай, предупреди царицу!
Ушли! Верни! Моли умчаться прочь.