Лидия Зиновьева-Аннибал - Тридцать три урода. Сборник

Закрывает лицо руками.

Ваня (отнимает ее руки от лица и долго насмешливо смотрит на нее). У кого совесть чиста, тот слов не глотает. Что, поперхнулась своею любовью?

Аглая.Ваня, Ваня, что мне делать?

Ваня.Не лгать. Ты не Любовь. Тебе легче свою грудь напоить горькой морской водой, нежели к парной груди детей прижать, матерью сесть за детский стол и хлебом накормить! (Нюхает.) Один святой запах — мать. Мало слышал… сирота… Хлебом печеным пахнет на корабле. (Нюхает.) Утро!.. Пекут внизу!

Ходит взад и вперед. Крик чаек резко раздается. Яша всходит с лестницы на палубу. Тяжело опирается о плечо маленькой Танечки. Ее глаза широко раскрыты в глубокой печали. Они медленно пробираются к Аглае и Ване.

Аглая (бормочет, как бы про себя). У детей будут праздники жизни, светлые, молодые, верящие. Они спросят друг друга: какая тень темнит наш светлый праздник? Вот мать наша, с печальной улыбкой, мать с умершей душой, старая мать с белыми волосами — и, глядите, это тень ее взгляда, тусклого взгляда мертвенных глаз…

Таня садится на ворох смоляных веревок близ Аглаи. Яша ложится на палубу у ног Тани и прислоняет голову к ее коленям. Оба смотрят вверх восторженным, чающим взглядом на Аглаю.

Яша (слабо). Твои глаза, Аглая, не будут мертвыми, твои волосы в старости будут серебряными нитями любви. Твои дети будут пить от твоей любви.

Таня.Аглая, мы хотим жить, как вы учили: любя, прощая, легко и огненно. Бедный, милый Матюша! — он ушел… Но вот… Яша умирает.

Лучи солнца ударились о корабль. Как бы дрогнул весь белый воздух.

Голос Анны (глухой, снизу, издалека). Умер. Умер. Аглая! Аглая (встает неспешно, вся преображенная в покое. Лучи ярко освещают ее. Лицо горит, как бы просвеченное. Голосом сдержанного глубокого восторга). Новое солнце встало. (Протягивает руки к солнцу.) Солнце, ты вернуло меня — мне. Алексей, ты во мне горишь, ты алтарь моей всей любви. Вот наши два кольца! (Наклоняется, подымает кольца, горящие в луче солнца на палубе. Ко всем.) Сестра, братья, идем хоронить тело!

Она идет, такая легкая, что хромота ее незаметна. Яша тихо за нею, опираясь о плечо Танечки. Слева через палубу идут матросы в спокойном порядке и молча. Некоторые тревожно оглядываются на солнце. Заходят за угол рубки. Из-за угла их видно только отчасти; слышен сдержанный говор, распоряжения, передвижение досок, лязг железа. С лестницы появляется Ольга за руку с Александрой. Матюша за ними, качаясь, пьяный, размахивает руками, с нелепо молящими жестами вслед Ольге. Ольга становится у борта, лицом к рубке и ожидает долго, не отрывая взгляда от трапа. Александра от нее отвернулась, глядит назад, на море, безразличная, застывшая, как изваяние.

Ольга.Какой тяжелый час! Этот металл лучей бьет по мне. Александра. Все часы тяжелы, потому что возвращаются. Ольга (улыбается грустно). Для мертвого, там (указывает на лестницу) — последнее солнце встало впервые… и не повторится.

Александра (указывает на море, где-то позади корабля). Гляди, на волнах мертвый дельфин, распухшим брюхом вверх. И ему — впервые встало последнее солнце.

Матюша садится грузно на палубу, к мачте. Аглая останавливается посреди палубы лицом вперед и глядит в растущие лучи солнца Ваня, возле, держит ее руку. Яша, близко, весь ею поглощенный, тяжело опираясь о плечо Танечки.

Ольга.Сейчас должны вынести тело. (Глядит, вся нагнувшись вперед, к трапу.)

Аглая (целуя кольца). Тесные колечки милой любви! (Бросает через плечо в море кольца.) Твое — тебе, Алексей. Мое — мне, Алексей.

Ольга (взволнованная, несдержанно громко). Она была женою мертвому… тому — своему брату!.. Ужасный корабль!

Ваня пытается надеть Аглае на палец свое кольцо. Аглая тихо, как во сне, отнимает руку. Кладет ее на его голову.

Аглая.Не надо жалеть тесных, милых колечек (Указывает пальцем свободной руки через плечо на море.) Кольца в дар — Зажегшему!

Ваня отходит, зажав колечко защитно в руку, по-детски громко рыдая.

Таня (к Ване, громким кристальным голосом). Не плачьте, не плачьте, никто не знает, над чем плакать и чему радоваться.

Шум внизу. Анна, в темно-пурпуровой свободной одежде, подымается с лестницы, медленно, тяжело ступая. Останавливается на палубе. Глядит на Аглаю несколько мгновений из-под свисающей надо лбом темно-пурпуровой ткани.