Эдгар По - Бон-бон

– И-и-ик! – ответил Бон-Бон, а его величество продолжал:

– Но если у меня и есть страстишка, monsieur Бон-Бон, – если и есть страстишка, так это к философам. Однако ж, позвольте мне сказать вам, сэр, что не всякий чер… – я хочу сказать, не всякий джентльмен умеет выбрать философа. Те, что подлиннее, – не хороши, и даже лучшие, если их не зачистишь, становятся горклыми из-за желчи.

– Зачистишь?

– Я хотел сказать, не вынешь из тела.

– Ну а как вы находите – и-и-ик – врачей?

– И не упоминайте о них! – мерзость! (Здесь его величество потянуло на рвоту). – Я откушал лишь одного ракалью Гиппократа – ну, и вонял же он асафетидой [70]– тьфу! тьфу! тьфу! – я подцепил простуду, полоща его в Стиксе, и вдобавок он наградил меня азиатской холерой.

– Ско-ик-тина! – выкрикнул Бон-Бон. – Клистирная – и-и-ик – кишка! – и философ уронил слезу.

– В конце-то концов, – продолжал посетитель, – в конце-то концов, если чер… – если джентльмен хочет остаться в живых, он должен обладать хоть некоторыми талантами; у нас круглая физиономия – признак дипломатических способностей.

– Как это?

– Видите ли, иной раз бывает очень туго с провиантом. Надо сказать, что в нашем знойном климате зачастую трудно сохранить душу в живых свыше двух или трех часов; а после смерти, если ее немедля не сунуть в рассол (а соленые души – совсем не то, что свежие), она начинает припахивать – понятно, а? Каждый раз опасаешься порчи, если получаешь душу обычным способом.

– И-ик! – И-ик! – Да как же вы там живете?

Тут железная лампа закачалась с удвоенной силой, а дьявол привстал со своего кресла; однако же, с легким вздохом он занял прежнюю позицию и лишь сказал нашему герою вполголоса: – Прошу вас, Пьер Бон-Бон, не надо больше браниться.

В знак полного понимания и молчаливого согласия хозяин опрокинул еще один стакан, и посетитель продолжал:

– Живем? Живем мы по-разному. Большинство умирает с голоду, иные – питаются солониной; что ж касается меня, то я покупаю мои души vivente corpore [71], в каковом случае они сохраняются очень неплохо.

– Ну, а тело!? – и-ик – а тело!?

– Тело, тело – а причем тут тело? – о! – а! – понимаю! Что ж, сэр, тело нисколько не страдает от подобной коммерции. В свое время я сделал множество покупок такого рода, и стороны ни разу не испытывали ни малейшего неудобства. Были тут и Каин, и Немврод [72], и Нерон, и Калигула, и Дионисий [73], и Писистрат [74], и тысячи других, которые во второй половине своей жизни попросту позабыли, что значит иметь душу, а меж тем, сэр, эти люди служили украшением общества. Да взять хотя бы А., которого вы знаете столь же хорошо, как и я! Разве он не владеет всеми своими способностями, телесными и духовными? Кто напишет эпиграмму острей? Кто рассуждает остроумней? Но погодите, договор с ним находится у меня здесь, в записной книжке.

Говоря это, он достал красное кожаное портмоне и вынул из него пачку бумаг. Перед Бон-Боном мелькнули буквы Маки [75]… Маза [76]… Робесп [77]… и слова Калигула, Георг [78], Елизавета [79]. Его величество выбрал узенькую полоску пергамента и прочел вслух следующее:

– Сим, в компенсацию за определенные умственные дарования, а также в обмен на тысячу луидоров, я, в возрасте одного года и одного месяца, уступаю предъявителю данного соглашения все права пользования, распоряжения и владения тенью, именуемой моею душой. Подписано: А.. [80](Тут его величество прочел фамилию, указать которую более определенно я не считаю для себя возможным).

– Неглупый малый, – прибавил он, – но, как и вы, Бон-Бон, он заблуждался насчет души. Душа это тень! Как бы не так! Душа – тень! Ха! ха! ха! – хе! хе! хе! – хо! хо! хо! Подумать только – фрикасе из тени!

– Подумать только – и-ик! – фрикасе из тени! – воскликнул наш герой, в голове у которого наступало прояснение от глубочайших мыслей, высказанных его величеством.

– Подумать только – фри-ик-касе из тени! Черт подери! – И-ик! – Хм! – Да будь я на месте – и-ик! – этого простофили! Моя душа, Мистер… Хм!

– Ваша душа, monsieur Бон-Бон?

– Да, сэр – и-ик! – моя душа была бы…

– Чем, сэр?

– Не тенью, черт подери!

– Вы хотите сказать…

– Да, сэр, моя душа была бы – и-ик! – хм! – да, сэр.

– Уж не станете ли вы утверждать…

– Моя душа особенно – и-ик! – годилась бы – и-ик! для…

– Для чего, сэр?

– Для рагу.

– Неужто?

– Для суфле!

– Не может быть!

– Для фрикасе!

– Правда?

– Для рагу и для фрикандо – послушай-ка, приятель, я тебе ее уступлю – и-ик – идет! – Тут философ шлепнул его величество по спине.