Бут Таркингтон - Великолепные Эмберсоны

— Тогда что…

— Матери всегда правы, — сказал Морган. — Неужели ты думаешь, что юный Джордж ведет себя одинаково, когда он с мамой и когда он запугивает твоего сына Фреда? Матери видят в нас ангелов, потому что мы с ними как ангелы. Если дело касается матерей, неужели сын не может изобразить из себя ангелочка? А когда сынок режет кому-то глотку, матери просто кажется, что ее ангела сбил с пути дьявол, — и даже в этом она права!

Кинни засмеялся и положил руку на плечо друга.

— Помню-помню, тебя не переспорить, — сказал он. — Ты хочешь сказать, что в Джорджи Минафере ангельского не меньше, чем в убийцах, и что мать Джорджи всегда права.

— Боюсь, Изабель была всегда права, — беспечно сказал Морган.

Кинни по-прежнему держал его за плечо.

— Однажды она ошиблась, дружище. По крайней мере, мне так показалось.

— Нет, — немного неуверенно произнес Морган. — Нет…

Кинни удалось избавиться от возникшей неловкости: он опять рассмеялся.

— Погоди, вот узнаешь юного Джорджи поближе, — сказал он. — Сомневаюсь, что даже после краткого знакомства ты опять назовешь его ангелом!

— Говоришь, красота в глазах смотрящего и ангела можно увидеть, только если смотреть глазами Изабель? Был бы ты художником, Фред, ты бы так и рисовал: матерей с ангелами в глазах и чертятами на коленях. А вот я предпочитаю старых мастеров и херувимов.

Мистер Кинни задумчиво поглядел на него и сказал:

— Чьи-то глаза, должно быть, действительно ангельски прекрасны, если сумели убедить тебя, что Джорджи Минафер херувимчик!

— Прекрасны, — сердечно откликнулся Морган. — И даже красивее, чем когда-либо. — Тут сверху зазвучал новый раскат музыки, он отбросил сигарету и вскочил на ноги. — Прощай, она обещала мне этот танец.

— Кто?

— Изабель!

Потрепанный временем мистер Кинни потер глаза:

— Ты меня поражаешь, вот так вскакиваешь для того, чтобы бежать танцевать с Изабель Эмберсон! Разве не было всех этих двадцати лет? Скажи, а с бедняжкой Фанни ты тоже потанцевать успел?

— Дважды!

— Господи! — почти серьезно простонал Кинни. — Ты опять за старое! Господи!

— За старое? — Морган весело засмеялся, стоя в дверях. — Ну уж нет! Никакого старого. Всё старое давно мертво! У нас впереди только новое!

И он исчез так резво, словно уже начал танцевать.

Мисс Люси Морган, сидевшая на следующий день в двухместных санях Джорджа, была так очаровательна, что ее сопровождающий заговорил почти ласково, не в силах сдержать романтического порыва. Ее роскошная шапочка была оторочена черным мехом, а волосы казались такими же темными, как мех, плечи обнимало черное меховое боа, руки прятались в черной муфте, а колени укутывала черная санная полсть.

— Вы похожи… — сказал Джордж. — Ваше лицо совсем как… как снежинка на куске угля. То есть не снежинка… розовый лепесток, вот!

— Вы бы лучше смотрели за дорогой, — ответила она. — Мы только что чуть не перевернулись.

Джордж не собирался следовать ее совету.

— Потому что щечки у вас слишком розовые для снежинки, — продолжил он. — Есть какая-то сказка про белоснежное и розовое…

— Мы движемся чересчур быстро, мистер Минафер!

— Ну, видите ли, я здесь только на две недели.

— Я про сани! — пояснила она. — Мы не единственные на дороге.

— А, эти посторонятся.

— Мчимся, как патриции на колеснице, но, кажется, за таким резвым жеребцом надо следить. Уверена, скорость чуть ли двадцать миль в час.

— Это ничего, — сказал Джордж, но снизошел до взгляда вперед. — Такая скорость пустяки для моего рысака. — Он рассмеялся. — Не знаю, удастся ли вашему отцу сделать такой же быстрый безлошадный экипаж.

— Его экипажи тоже могут так разгоняться.

— Да, проезжая футов по сто. А потом с шумом загораются.

Люси явно решила больше не отстаивать веру отца в безлошадные экипажи и рассмеялась, не добавив ни слова. Холодный воздух был в крапинку от снегопада и дрожал, откликаясь на пронзительный и неумолчный перезвон бубенцов на санях. Мальчики и девочки, раскрасневшиеся и выдыхающие облачка пара, бросались к проезжающим повозкам, пытаясь прокатиться на полозьях или успеть привязать к ним свои саночки, но даже самым проворным удалось лишь прикоснуться к несущимся саням Джорджа, хотя почти сто мокрых варежек потянулись к ним, а потом слетели и шлепнулись на дорогу вместе со своими дерзкими обладателями, свалившимися в снег и оставшимися лежать там в размышлениях. Ведь то была пора каникул, и вся ребятня города вывалилась на улицу, направившись по большей части на Нэшнл-авеню.