Геннадий Русский: Блатные сказочки

Под тем Каменным мостом был тогда всем московским жуликам известный притон. Собирались там на ночлег со всей Москвы лихие люди, нищая братия, гулящие женки. Столь много их сходилось, что власти их тронуть не смели - во какие времена были! Ваню с Камчаткой приняли они в свою кодлу охотно: давай, мол, к нам, у нас жисть распрекрасная, пыль да копоть, а когда и нечего лопать!

Да недолго радовался наш Ваня среди своих, пошел прогуляться в Китай-город, и надо же - напоролся на слугу своего хозяина. Замели Ваню, отвели к купцу. Хозяин перво-наперво отблагодарил Ваню ременными плетьми, а потом такую штуку удумал. Стоял посеред его двора столб, привязан был к столбу немалый медведь, туда ж и Ваню привязали, как паскудного пса за ошейник.

Умели в старину развлекаться! Бегает медведь за человеком, тот от него по кругу, надоест медведю, ляжет, а ты стой, не зевай, чтоб злая зверюка не задрала. Да еще велено было Ваньке пищи не давать, а медведя кормили.

Проклял Ваня свою разнесчастную планиду и готов был завязать на веки вечные, да вышла ему нежданная помощь...

И скажите мне, друзья бедовые, за что вашего брата так бабы любят? Потому, думаю, что любит бабье людей рисковых, скажем, военных, а вы тоже в сражении с законом и прокурором... Так и Ваню пожалела дворовая девка. Ходила она кормить медведя, давала и Ване кусочки. И шепнула она Ваньке, что у них в дому недавно по пьяному делу убит солдат, а тело спущено в колодец.

Настало время вести Ваню в полицейскую часть, а он там возьми да крикни: «Слово и дело государево»! Означало это, что знает он какую-то важную государственную тайну и надо доставить его, говоря по-нынешнему, не в милицию, а в Чека. Многие жулики так поступали, чтоб отсрочить расправу, а пока будут разбираться - умелый рванет. Допустим, приговорили тебя к шлепке, а ты скажи, что у меня под мамврийским дубом клад зарыт. Поверят тебе? Раньше-то народ доверчивее был...

Отвели Ваню в село Преображенское, в Тайную канцелярию. Смекаешь сам - это вроде тогдашней Лубянки, только помещалась почему-то не почетно и не на виду, как ныне, а в отдалении. Ванька мелким сошкам ничего говорить не стал, за что отмутузили его на отделку, а добивался самого главного. Привели его к графу Салтыкову, и ему он все открыл про мертвое тело.

Послали проверить - все подтвердилось. Купца клеймили и на рудники, имущество - в казну, то есть себе захватили приказные крючки, а на радости поживы выдали Ване вольный паспорт.

Ну не ловок ли подлец Каин? Чтоб так управиться, из вора стать обвинителем и обокраденному отомстить? Далеко вам до него, братики, и не спорьте! Ваши старшие братаны-экспроприаторы не иначе с него пример брали...

Разыскал Ваня своего друга Камчатку, и пошла у них разудалая воровская жизнь. Сбили шайку и начали грабеж, да все с фокусами. Разбили как-то купецкий амбар, да так много взяли, что нести не могут. Тогда закопали добро в грязь - чего другого, а грязи в Москве хватало в прямом смысле - на улицах по пояс проваливались. Затем стучатся ловкачи в генеральский дом и кричат, что у ворот лежит мертвое тело. Сторож поверил и высунулся, тут его схватили, скрутили, сунули в рот кляп, а сами пошли в конюшню, заложили карету-берлин. Мало того - гулящую девку нарядили барыней, а благородное платье для нее тут же сперли из хорошего дома. Поехали - вроде как барский выезд, остановились у примеченного места будто колеса чинить, забрали из грязи добычу и укатили, куда им надо. Ну да, на хазу.

Таков уж был Ваня, не мог без шуток. Вытянул на базаре у духовного лица часы, бока по-вашему, а часы тогда делались в форме луковицы, показывает дружкам да приговаривает: «Вот те луковица попова, облуплена, готова!» (От него это присказка и пошла.) Будошник - хвать его шиворот: «Где взял? Да ты вор!» А Ваня ему: «Я не вор, не тать, а на ту же стать!» - рванул - подавай Бог ноги!

Наскучило Ваньке в Москве, подался с верными товарищами на Волгу-матушку. Волга исстари - Стеню вспомним - гулящим людям место излюбленное - простору много. Захотелось и нашему Ване мир поглядеть, себя показать. Двинулись к Макарию Желтоводскому на ярмонку. Наперво ограбили двух армянских купцов, а нашему Ване все мало. Он такой был - пустят его в дом на ночлег, непременно хозяев окрадет, а у хозяев нечего - у соседей. Идет Ваня по ярмонке, видит - плохо лежит вещица на прилавке, схватил и деру. Да зарвался - народу много, живо схватили. Сидельцы - мужики дюжие, кулаки пудовые. Растянули вора, набрали батогов, дрынов по-вашему, - карачун пришел бы Ване. Тут он и прокричал заветное «слово и дело». У сидельцев дрыны опустились - политика! Повели Ваньку в холодную.