Марк Твен: История с призраком

Лицо великана приняло вдруг такое неизъяснимо-сконфуженное, плачевное и разочарованное выражение, какого я никогда до тех пор ни у кого не видел.

Медленно поднявшись на ноги, он спросил:

— Это — истинная правда?

— Это также достоверно, как то, что я теперь здесь!

Он вынул из рта трубку и положил ее на камин. С минуту потом он стоял в нерешительности, бессознательно, по старой привычке, стараясь заложить руки туда, где должны бы находиться карманы его брюк, и, наконец, сказал, низко опустив голову на грудь:

— Никогда в течение всей моей жизни не казался я сам себе таким дураком, как в настоящую минуту. Окаменелый исполин заморочил весь свет, и вот теперь это подлое шарлатанство закончилось тем, что он оболванил даже собственный свой дух! И если, сын мой, в твоем сердце осталась хоть искорка сострадания к такому несчастному, униженному духу, как я, — то пусть люди никогда ничего не узнают о том, что произошло здесь. Подумай, каково было бы тебе, если бы ты сам выкинул подобную «исполинскую» глупость!..

Я слышал, как он медленно спустился с лестницы и зашагал по спящей улице. Шум его шагов становился все слабее и слабее.

Я был весьма опечален, что он, — этот злополучный дух — ушел так скоро, но, признаться, еще более я опечален был тем, что он унес с собою мое красное одеяло и мою ванну.

1870

В начале 70-х годов близ Ньюэльской фермы была случайно открыта громадная фигура окаменелого человека, получившая название «Кардиффского исполина». С этой диковиной проделан был целый ряд наглых мошенничеств: «Исполин» показывался публике одновременно в Олбани и в Нью-Йорке, причем оба содержателя музеев клялись в подлинности каждый своего экземпляра. Впоследствии было установлено, как факт, не подлежащий сомнению, что «настоящим» исполином должен быть признан тот, который показывается в Олбани, а диковина Нью-Йоркского музея есть лишь искусно подделанный гипсовый слепок с него.